Светлый паромщик Такамии (фик по omamori himari) - [16]
- Служат? - уловил Кагетцуки настороживший его момент
- Не могу же я назвать это иначе. Но сам определил бы как взаимовыгодное сотрудничество. В любом случае, я пока официально не вступил в должность главы клана и не восстановил методику принесения клятвы. Но сделаю это обязательно. А пока же будем договариваться.
- Но мы можем жить на твоей территории без клятвы, так? - уточнил пожиратель.
- Да. До тех пор, пока вы не колдуете напропалую, не едите людей и не устраиваете масштабные разборки.
- А зачем нам тогда принимать клятву?
- Клятва -это уже защита. Мы будем вместе сражаться против тех, кому не по нраву наш образ жизни - будь то другие аякаси или, например, залетные вольные маги. А еще - я буду помогать своим вассалам жить в мире людей. Советом, деньгами, или просто хорошей компанией, которая поддержит в трудную минуту. Не приносишь клятву - не имею права вмешаться в твою жизнь. Моих друзей, - добавил я, чуть подумав, - все это, понятно, не касается.
Сидзуку улыбнулась одними глазами, а Химари, как мне показалось, было все равно. Ее взаимоотношения с нашим кланом были гораздо старше и глубже моих умствований.
- Что хочешь от нас ты? - точки над ё должны быть поставлены, тут я был полностью согласен с демоном.
- Вольные жители не должны ни на кого охотиться и по мере сил помогать поддерживать мир. Больше я ничего не требую, любое другое сотрудничество - на добровольной основе. А клятва подразумевает отношения вассал-сюзерен. Кастовая система давно придумана, и я ее плоть и кровь. Не вижу причин отступать от традиций. А мелкие подробности пропишем по мере накопления практики. Как вы, согласны?
- Все это имеет смысл и выглядит честным, - протянула Сидзуку. - А Юто похож на парня, который держит свое слово, знаешь ли.
Кошка фыркнула, но комментировать не стала.
Кагетцуки сначала решил протянуть мне руку, потом, передумав, поклонился.
- От своего имени и от лица тех товарищей из нашего сообщества, что решат переселиться в Такамию, прошу твоего разрешения на переезд.
- Клан Амакава рад мирным гостям на своей земле, - я очень надеялся, что не переборщил с пафосом, но для японца подобные формулировки в официальных случаях были очень характерны.
Пожиратель трупов снова поклонился, а потом на его лице появилось странно довольное выражение.
- А еще я придумал, как решить одну из наших проблем.
Мы посмотрели на аякаси, и тот, сияя, продолжил:
- А давайте откроем свой бар? Здесь есть документы на помещение, документы на бизнес, да и еще, похоже, чашка хранила в сейфе свой немалый запас наличности на черный день. Не знаю, кого она ограбила там, в Англии, откуда она прилетела несколько лет назад, но сумма очень приличная.
- С зомби-управляющим? - поднял я бровь. - Старика безусловно нужно упокоить. Это не обсуждается - я настаиваю.
Меня не оставляло острое ощущение, что дальше поддерживать не-жизнь формального хозяина кафе было нельзя. Каким-то образом его душа продолжала быть связанным с уже вроде бы мертвым телом, и каждая минута доставляла ему страдания.
Кошка и змея согласно закивали
- Полностью согласен, - не смутился Кагетцуки. - Для меня разбираться в мертвых - видовое свойство. Так пусть он перепишет на кого-нибудь из нас свою собственность - и отпустим
- Интересно, что мешало чашке самой так поступить? - недоуменно спросила Химари.
- Так она же по документам - иностранка. У нее было бы очень много проблем открыть свой бизнес в Японии. Может, и справилась бы со временем - но они ведь совсем недавно открылись. И, похоже, ни эмпатии, ни тем более понимания мертвых у нее не было ни на грош - иначе бы она постаралась максимально быстро упокоить беднягу.
- Отсутствие эмпатии ее и погубило, - вздохнул я.
Идея была интересной. Кагетцуки, похоже, был действительно толковым парнем, полностью разумным и надежным. Свое дело, которое было бы ему интересным, еще сильнее привязало бы его к Такамии и к моей команде. К тому же, бар мог бы помочь легализовать еще нескольких аякаси из их группы - мы бы их устроили официантами и подсобными рабочими. Вот только оставался один вопрос, который нужно было разрешить прямо сразу.
- Кагетцуки, а кто будет собственником? Ведь это место, как ни крути, по всем законам мой трофей.
Демон задумался. Я решил немного ему помочь:
- Ты ведь хочешь быть администратором, самому вести все дела, так? При этом, подозреваю, у тебя есть комплект документов совершеннолетнего гражданина Японии.
Пожиратель кивнул, еще не понимая, к чему я веду.
- Из нас всех ты единственный, кто может быть владельцем бизнеса. - дал я еще одну подсказку.
Тот, наконец, сообразил, что именно я имел в виду.
- Ваше доверие - большая ценность, милорд Юто. Я готов принять присягу вашему клану.
- Как только я восстановлю ее текст - тогда и покончим с формальностями. А пока - я просто верю тебе на слово. Добро пожаловать на борт, пожиратель Кагетцуки!
Он казался мне действительно неплохим парнем, несмотря на страшноватую вторую форму. Но если честно - не так уж трудно было доверять кому-то, имея за спиной гораздо более жуткий Багровый клинок Ноихары.
Кошка со своей страшной славой придавала много веса моим словам в среде аякаси.
В этом Нижнем Новгороде все почти как у нас - но немного по-другому. Здесь можно встретить магов и ведьм, в старых домах живут разумные домовые, когда успешно, а когда не очень пытаются замаскироваться под людей самые разные разумные - привидения, оборотни, и другие существа, не поддающиеся формальной классификации и издевающиеся над ней. И приглядывает за всем этим мистическим бардаком могучий маг князь Мещерский. А помогают ему в том частный детектив Михаил Пожарский и команда его безбашенных подчиненных.
Если характер вдруг резко меняется — это обычно не к добру. Но чтоб настолько! Перемены приводят Настю не куда-нибудь, а в чужую вселенную, где есть непривычные боги и маги, и более привычные ненависть и надежда… А как же наш мир? Кажется, что в отличие от того, параллельного, он начисто лишён магии. Но если очень-очень хорошо поискать?
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.