Светлые поляны - [70]

Над могилой Макар Блин сказал короткую речь:

— Жил ты, Григорий, трудно, всяко — не однако, так можно сказать, но умер, как человек. От себя лично, от всех наших сограждан спасибо тебе за совершенный поступок. А в члены колхоза, я думаю, мы тебя зачислим посмертно. То, что не прощается, не простим, то, что не забывается, не забудем.

Потом все бросили в могилу по горсти земли.

Последним бросил горсть Шурик.

Вечером, когда поминки закончились, Витька и Шурик остались в доме вдвоем. На столе белела горка чистой посуды. Пахли черемушной корой свежевымытые полы. Мать Шурика, тетя Нина, убравшись, ушла на комбайн.

Было пусто и холодно. Шурик сидел на лавке. Он, как и Витька осенью сорок пятого, не мог еще осмыслить все происшедшее и смириться с мыслью, что отца нет и никогда больше не будет. Тогда он суетился и без конца успокаивал Витьку: «Ты, Вить, не тужи шибко-то. У меня есть отец, на крайний случай его поделим. Неделю ты с ним поживешь, неделю — я. Идет?» И от его околесицы Витьке стало легче. А сейчас Витька видел, что братану худо. Тяжело ему. А чем помочь, не знал. Вот разве стихотворение, которое он сегодня сочинил, отдать.

Витька достал из кармана сложенный вчетверо тетрадный листок. Протянул Шурику:

— Возьми, я тут дорогу от отца описал…

В другой бы раз Шурик посмеялся: «Во, робя, Витька стихи составляет, поэтом хочет робить! Да из нашей Черемховки за всю историю только хлеборобы и вырастали». Но сейчас Шурик взял тетрадный лист. Медленно, глазами, прочитал:

И вот от кладбища идем,

Дорога длинная, прямая.

Ночь закусила сытно днем,

И лунный шар сачком имает.

Пахнет дынно резедою

И речною мелью,

Комарилья над водою

Развела веселье.

Тонкий свист степных сурков,

Тополь тихо стонет,

Ветер стадо облаков

К водопою гонит.

Зацвела трава росою,

Тлел светляк на нитке,

И бекас, дрожа рукою,

Заиграл на скрипке…

И до дому, до порога,

Звуки без конца —

Это белая дорога

Моего отца…

Прочитав, Шурик долго молчал, а потом тихо произнес:

— Спасибо, Вить. Я всегда смешки строил, ты прости.

Они вновь замолчали. Молчание сейчас было единственно нужным им общением: каждый вспоминал своего отца.

— Меня председатель сегодня в ночную смену назначил, — наконец нарушил молчание Витька.

В ночную смену Макар Блин назначал только крепких женщин да подростков в силе. Ночь все-таки, в сон клонит, а работы не меньше. И если кого-то и удостаивал председатель чести работать наравне со взрослыми, безо всякой скидки, то это почиталось за особую честь и доверие.

— А мне можно? — спросил Шурик, словно Витька был председателем и наряжал на работу.

— Пойдем к Макару Блину, может, разрешит.

— Пойдем. Я только занятую посуду по хозяйствам разнесу, — сказал Шурик, укладывая чашки, тарелки, вилки и ложки в большую корзину.

Где-то за Бакланским увалом вспыхнула и тут же погасла прямая осенняя молния. Приглушенный гром пришел не скоро, лениво прокатился над деревней, сделав полукруг над Смородинным колком, вновь скрылся за увал. Это был последний гром года.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Нежданно-негаданно из Москвы в Черемховку пришла потрясающая весть: за участие в сельскохозяйственной выставке колхоз «Страна Советов» награжден легковушкой, машиной марки «Победа». Известие это вызвало разные толки. Одни радовались: в деревне легковая машина! Да какая — «Победа»! Другие степенно и резонно рассуждали — а зачем попу гармонь?! Одно дело, секретарь райкома или председатель исполкома на легковых раскатывают — у них под началом целый район, на лошадке не ускочишь далеко, а к чему автомобиль с мягкими сиденьями колхозному хозяйству, всего и состоящему-то из одной деревеньки, когда поля-угодья можно осмотреть с крыльца правления?! В райцентр ездить, форс наводить? Рано, вон сенокосилки едва-едва выкупили, пришлось раньше времени яловых коров на мясобойню сдать. Другое дело бы полуторка или «зисок» еще один. Работящие машинки, незаменимые в деревенском деле, особенно в уборочную. Но дареному коню в зубы не смотрят, не отказываться же от столь дорогого подарка только потому, что машина легковая — к перевозке сена, дров, овощей и зерна не приспособлена. Все-таки машина, какая ни на есть, на четырех колесах, с мотором. В крайнем случае продать можно.

С базы облпотребсоюза «Победу» пригнала Катерина Шамина. Вновь вошла в доверие эта шоферка к председателю. Макар Блин долго наставлял:

— Знаю я, Катя, твое стремление к машинной части, потому еще раз иду на компромисс. Права у тебя в порядке? В порядке. Дичь, что накладывала раньше, — забыть! Вперед ездить только передними скоростями, взад — задними. А то ишь че удумала — со станции двадцать километров на одной задней скорости пятилась…

— А я виновата, что все передние отказались робить.

— Отказались не отказались, а таким макаром ездить на автомобиле на дальние расстояния не дозволено: надо мной в районных организациях сколько лет смешки строили: «Блин, это твоя шоферка взад-петки ездит?!»

В давний военный год доверил председатель Катерине машину. Поломалось что-то в коробке передач — одна задняя скорость и «робила». Недолго думая, включила ее Шамина, да так со станции два десятка километров пилила задом наперед, что сейчас и припомнил Макар Дмитриевич.