Светлые истории - [78]

Дима пошел за домик раздеваться. Чтобы не смущать решившего купаться мужчину, Ира осталась в домике, смотрела, как вырезаны окошко и подоконник, как хитро встроена в стену лавочка, как просто и с какой любовью устроена каждая мелочь. Было слышно, как за стеной купается Дима. Судя по тихим звукам, он не прыгнул в воду с размаха и не плескался, а осторожно сошел по ступенькам и несколько раз окунулся.

Ирина вышла к мужчине ровно в тот момент, когда он подошел к двери. Его глаза горели, щеки разрумянились и ей показалось, что он подрагивал.

— Ты зачем намочил голову? — строго спросила Ира.

— Чтобы оставить воде свои болячки, в купели надо окунаться с головой, — весело ответил мужчина. — И окунаться три раза, во имя святой троицы. Еще и креститься. Я, правда, не крещусь, но ныряю три раза, как научили.

— Иди, окунись, — предложил он Ире.

Ужас какой! Ее пробрала дрожь уже от одного предложения. Она трогала воду — жутко холодная.

— Нам повезло, что никого нет, — продолжал Дима. — Тебе даже купальник не надо одевать. Иди, я покараулю. Окунись без головы, один раз, если боишься заболеть. Выскочишь помолодевшей, кожа загорится! Сразу поймешь, что я сейчас чувствую!

Нет! Пока это удовольствие не для нее.

До третьего источника они ехали еще полчаса. Проехали райцентр, железнодорожный переезд, красивый мост через красивую Волгу с непривычно высокими зелеными берегами и белыми валунами у воды и в воде. От дорожных впечатлений и многих поворотов голова Иры опять закружилась и потеряла ориентацию. Направления на север, юг, запад и восток больше не имели смысла. Ей стало все равно, куда они направлялись. Ей было все равно, поворачивали они налево или направо или продолжали ехать прямо. Главное, путь вел их вперед, и это было правильно…

Третий источник был совсем обжитой, с несколькими постройками, и располагался не в лесу, а в речной низине между полей. К нему вели две проселочные дороги, а, когда они подошли к деревянным домикам, по ту сторону речки Ирина увидела еще и третью.

Вокруг небольшого спускающегося к речке луга с подстриженной травой и разбитыми цветочными клумбами, между купальнями, часовнями, молельным домиком, мостиком через речку и целым рядом мест для пикника с мангалами и крытыми верандами для отдыха были проложены дорожки и деревянные мостки над болотистыми местами. По дорожкам и мосткам парами и группами ходили люди. Сверху в луг уткнулись десяток легковушек и две заказные маршрутки — синяя «Газель» и белый «Паз». Перед большой часовней две предприимчивые женщины в белых платках собирали пожертвования на строительство храма и заодно торговали пятилитровыми пластиковыми бутылками — пустыми и наполненными освященной водой из родника, все по одной цене и дороже, чем вода в магазине. Одинокая бедная березка на задах часовни была как разукрашенная елка — в ленточках и тряпочках, шевелящихся на ветру.

Купальни были устроены в двух домах, отдельно для мужчин и женщин. От сараев дома отличали небольшие окошки по обе стороны от двойной двери, открывающейся половинками налево и направо. Около женской купальни ожидали очереди три или четыре пожилые женщины и девочка, перед мужской очереди не было.

Дима провел Ирину мостками к роднику за большой часовней, потом ко второму источнику у реки, который был в домике с тремя оконными проемами без стекол, и, через мостик, к третьему роднику, возле малой почерневшей часовни и за заболоченной и закрытой кустами лозняка шустрой речушкой. Две худосочные березки перед мостиком и за ним тоже стояли с повязанными разноцветными ленточками-тряпочками, но уже не с ног до головы, а только там, где доставала рука.

Воду они пробовали всюду.

— Где вкуснее? — спросил Дима, когда они повернули обратно.

— Из здешних мне понравилась в домике у реки, — ответила Ира.

— А из всех, где мы были?

— В этом домике и на самом первом источнике, в светлом лесу.

— Да? А мне кажется, что вода всюду одинакова, — сказал Дима с грустью. — Видишь, как я. Не разбираю. Не дано.

Долго он не расстраивался, опять побежал купаться, — когда только успел нагрешить? Ирина улыбнулась, подумав, что если он успел нагрешить, то в своих тайных желаниях.

Возвращались они в город засветло, как Дима и обещал накануне. Вчерашней грусти не было. Была легкая усталость, заторможенность мыслей и желание помолчать. В проигрывателе тихонько мурлыкали про любовь итальянцы. Мимо проплывали леса, деревни, поля, и снова леса и леса, сосновые и еловые, березняки и осинники, редкие и дремучие, сухие и влажные, — молчаливое богатство русской земли.

— Ты зря меня приучаешь кататься, — сказала Ирина, когда ей надоело молчать. — Я привыкну к баловству и буду мучить мужа глупыми требованиями.

— Разве он тебя не возит?

— У нас в семье не принято кататься просто так. Зря катать деньги. Зачем? И потом, мы бережем машину. Нам пока не купить другую, если что. У всех ведь разные доходы. У нас они очень маленькие. Тебе даже сложно представить, насколько.

— Мой отец тоже считал, что все это баловство, — захотелось ей договорить. — Ни к чему. Он никогда никого специально не возил. Не хотел баловать. Маму тоже. Даже подвозил нас всегда неохотно.