Светлые истории - [77]

Ира подумала, что женщина наверняка вырастила детей одна. Как она смогла? Невозможно себе представить. И чего стоят Ирины тревоги и переживания в сравнении с тем, что пережила эта женщина, и что ей еще предстоит пережить?

Согревшийся Паша скинул с себя полотенце и толкнул собачку. Собачка подвинулась и грустно посмотрела на Иру. Ее взгляд в этой семье был самым умным после хозяйки.

Уже давно Ирина наблюдала за этой картиной вместе с наплававшимся Димой.

— Не дай бог, — тихонько сказала она ему, не выдержав. — Как страшно. Кому нужны эти дети, кроме матери?

— Если они живы, значит, так нужно, — ответил Дима.

— Людям они точно не нужны!

— Значит, они нужны богу.

— Зачем?

— Не знаю. Может быть, для того, чтобы мы их увидели, — сказал Дима. — Я уже давно придерживаюсь теории о том, что бог разговаривает с людьми на языке их жизненных обстоятельств. Он показывает все, что нам нужно знать, и только от нашей внимательности зависит, увидим мы эти подсказки или нет, а от нашей нравственности, — сможем или нет их использовать с пользой для себя и других людей.

— Наше общение ты тоже считаешь знаковым? — спросила Ирина.

— Ты зря смеешься, — ответил Третьяков. — Ничего не происходит просто так. Раз мы тянемся друг к другу, — это нужно нам обоим.

— Мне нужно домой, — сказала Ирина. — Грустная получилась поездка. Наверное, это тоже знак. Наверное, завтра мне уже не захочется кататься. А так поначалу понравилось…

Пока они говорили, тень захватила все озеро, дотянувшись до низкого берега; пляж практически опустел.

— Мы сегодня припозднились, а вечером на природе всегда грустно, — сказал Дима. — Завтра пятница, мы поедем пораньше и не будем кататься допоздна. Когда солнышко высоко, грусть-тоска слаба.

— И тебе нравится меня катать? — спросила Ира, еле остановившись, чтобы не договорить вертящееся на языке «Не очень молодую и красивую, и вряд ли подходящую тебе женщину?»

— Если бы не нравилось, то не катал, — первый раз за вечер улыбнулся Третьяков, и в разом оттаявшей женской душе запело все, что только могло в ней запеть.

Жалость и чертов голос (6)

Пятницу Третьяков посвятил поездке по источникам.

Первый из них был самый простой и близкий, в сосновом лесу, который они проезжали накануне. Вода вытекала из-под корней многовековых сосен, держащих края оврага. Тонкие ручейки бежали с разных сторон по его дну, собираясь у небольшой каменной запруды, из которой по желобу вода лилась ручьем-водопадом на ровную площадку, устроенную для питья и набора воды в посуду, и утекала вниз по заросшей травой и крапивой земле в сторону речки. Овраг был метров двадцати шириной и глубиной в три-четыре человеческих роста. На дно, к рукотворному водопаду, вела тропинка со ступеньками, образованными корнями деревьев. Из обязательных святынь здесь был крест с крышей домиком, вкопанный между двух ручейков в тени самой древней сосны.

Вода была хороша на вкус, ломила зубы. Сосны-хранительницы снизу, из оврага, казались Ире сказочными великанами, достающими до неба. Заросшая травой темная часть оврага с крестом тоже была как из сказки. Ирина медленно повернулась вокруг себя. Склоны оврага, ручейки, солнечные лучики, пробивающиеся сквозь кроны деревьев, заросли травы, тропинка, поднимающаяся в сухой теплый лес, — плавное вращение создало завораживающую сознание панораму, замедляющую время. Если бы не слетевшиеся комары, идиллия сопричастия и проникновения в еле слышное гулкое волнение леса могла стать полной.

На тропинке Дима протянул Ире руку, чтобы помочь подняться на самую высокую ступеньку. Она по инерции схватилась за нее, потом выпустила. Ей не хотелось быть похожей на его жену, которой он помогает подниматься. Сильно отталкиваясь ногами от корней, она как пружина взлетела наверх, обогнав мужчину и постаравшись сделать вид, что приложенные усилия ей ничего не стоили.

Выбравшись из леса уже знакомыми женщине длинными дорожными волнами, они еще полчаса ехали по хорошему шоссе до второго источника. Ориентиром для поворота к нему была деревня с трехглавой белой церковью и пристроенной колокольней, синяя глава которой из луковицы в нижней части переходила в устремленную в небо пирамиду в верхней. Наезженный проселок вел мимо деревни в темный еловый лес. В лесу они остановились и пошли по утоптанной многими ногами влажной дорожке, вдоль которой как часовые стояли высоченные необхватные ели. Ире казалось, что сказка продолжается: из светлого леса молодец привез девицу в темный, где хранятся все лесные тайны, где хозяева — лесная нечисть, а люди — редкие гости.

Перед спуском к источнику, на широкой полянке, закрытой елями от солнечного света, стояли две резные беседки с лавками и дубовым столом. На орешнике и березе за ними висели сотни разноцветных тряпочек, привязанных суеверными людьми, а чуть дальше начиналась капитальная деревянная лестница с удобными перилами и широкими ступеньками, ведущая метров на двадцать вниз, к бревенчатому домику с купальней под навесом.

Над входом в домик висела иконка, внутри, над чашей с водой — еще одна. На полочке под иконкой стояли одна прямая потухшая свечка и несколько кривых огарков.