Светлые истории - [63]

Башня стояла недалеко от набережной, по которой любили гулять горожане, в полукилометре от песчаного берегового склона, по верху которого располагались ряд синих железных навесов-грибочков с синими, желтыми, зелеными и красными крышами, выложенная красной плиткой пешеходная дорожка и аллея могучих обрезанных тополей. В жаркую погоду песочек был усеян голыми телами горожан, привычное место отдыха которых лет десять, как потеряло гордый статус городского пляжа. Вместе с буйками, за которые раньше на разрешалось заплывать, с пляжа давно пропали следившие за порядком спасатели и проверяющие; санэпидстанция каждый год рапортовала, что в черте города купаться опасно для здоровья, и администрация с удовольствием не разрешала этого безобразия.

Ирина давно не была на набережной. Гулять в обед у нее не получалось: нужно было успеть покушать то, что она взяла из дома в баночке, а потом пробежать по магазинам, чтобы вечером не терять драгоценное время на покупки, а быстрее ехать домой, готовить семье ужин и обед на следующий день.

Шагая на пляж, она видела новые благоустройства, о которых ей давно рассказывали, — фонтан, чугунные решетки, скамеечки, ту же плитку под ногами вместо асфальта, — но больше была увлечена тревожными облаками, плотно наплывающими с запада, и темнеющим в той стороне небосводом. Слушая разум, как она делала всегда, следовало испугаться надвигающейся грозы и переменить свои планы. Ирина почти собралась так поступить, но беспечность расположившихся у воды немногочисленных купальщиков, и все еще пробивающееся из-за облаков солнышко ее поколебали. Небо с высокого берега было видно далеко, темнота придвигалась вроде бы медленно, и, может быть, еще было время искупаться до дождя и обсохнуть.

В кабинке для переодевания Ирина расстроилась — как дома, когда мерила купальник. Плавки, которые не одевались три года, еле налезли на отяжелевшие бедра, зато лифчик стал еще свободнее. Ей бы прибавить вверху, а убавить снизу, но у нее получается ровно наоборот и с возрастом все хуже. Все правила диетологов она знала, но как их выполнить работающей женщине, у которой, как ни старайся, нервы часто на взводе, а основной прием пищи приходится на ужин?

Пока она переодевалась, солнце скрылось за пока еще кучевыми облаками, а темнота приблизилась. Ирина решила не раскладываться на песке, искупаться и бежать домой.

Мягкая и теплая вода приняла ласково, как на море, и долго не отпускала. Отплыв от берега на пару с дородной пенсионеркой в соломенной шляпе, Ирина наводила руками круги в воде, наслаждаясь полузабытым блаженством легкого тела, готовая позабыть о надвигающейся грозе и о всех тревогах на свете.

Когда она вышла на берег, на минутку выглянуло хитрое солнышко и так мило пригрело, что совсем расхотелось уходить. Хоть бы немного ей подзагореть. Дима говорил, что под вечерним солнцем это возможно.

Ирина попросила грозу подождать и улеглась, подставив солнцу и облакам ноги с загоревшими упругими икрами и белыми стареющими бедрами, длинные руки, узкие плечи, плоский бледный живот и тонкую шею с морщинами, выдающими возраст худеньких женщин.

Закрыв глаза, она поплыла по волнам безмятежности, радуясь игре радужных зайчиков, возвещающей о проглядывавшем солнце, и грустя, когда они пропадали. Когда она совсем загрустила, глаза открылись, и перед ними оказалось затянутое тучами небо. Ирина села, огляделась вокруг. Люди разбежались. На всем берегу осталась загоревшая дама с двумя внучками, из которых старшая, лет десяти, недовольно кривила губы, и двое девчонок-подростков в белых трусах и темных футболках на голое тело, азартно толкающихся в воде у берега.

Кривившая губы внучка имела какие-то претензии. Бабушка ее увещевала, призывая понять маму, которой тоже нужно отдохнуть. Она взывала к жалости и совести ребенка, но губастая упитанная девочка гнула свою линию.

У дамы была высокая прическа, она молодилась, с внучкой говорила ровно, как с ровесницей. Ирина позавидовала ее выдержке. На ее месте она давно поддала бы по вредным толстым губам. Дама пока держалась, хотя призывала в помощь, похоже, последние аргументы: и зачем ей такие черствые дети, и лучше уехать от них во Францию. Интересно, почему во Францию? Она там живет?

Потянул, и все свежее, ветерок. Ирина подхватила вещи, побежала переодеваться.

Одев сухое, она решила переждать дождь, заняв один из грибков с синей крышей. Под соседним, с желтой крышей, молодящаяся бабушка переодевала младшую внучку. Одетая старшая стояла рядом и все еще дулась. Подростки внизу продолжали баловаться.

Баловницам было лет тринадцать. Одинакового роста, коротко стриженые. Одна плотная, с оформившейся грудью, другая — худая и безгрудая, какой в ее возрасте была Ирина.

Ирина вспомнила, что они со Светкой тоже бесились на пляже. Тоже в дождь и тоже в трусах и майках. Светка была крепкой, могла поднять Ирину на руки. У нее в тринадцать лет тоже была большая грудь, и она также, как эта толстушка внизу, кричала от восторга матом, только не так часто. А Ире было смешно все, что Светка с ней делала, — также, как этой заливающейся от смеха худышке.