Светлое время ночи - [5]

А через две секунды стоявшая вертикально Дверь упала прямо на баронов Маш-Магарт, как на пиявок – ловчий колпак бродячего лекаря.

4

– Ебемотская сила… Где мой бич? Где мой боевой бич, я спрашиваю?

Барон все никак не мог сообразить: злиться, смеяться, оттереть снегом перепачканное кровью и грязью лицо или для начала как следует расписать юшкой гноррское рыльце Ларафа.

Зверда, которая, как всегда, решала подобные вопросы быстрее Шоши, подошла к Ларафу и, не стесняясь, поцеловала изящные губы тела Лагхи Коалары. Потом отстранилась, с прищуром изучила остекленевшие глаза мага-самоучки и влепила ему одну за другой одиннадцать оплеух, отсчитывая каждую вслух.

В то время как Лараф представлялся Шоше и Зверде молодым человеком в теле гнорра, со своей собственной точки зрения он выглядел как девяностолетний старец. По крайней мере, чувствовал он себя на все сто десять. Колени тряслись, руки казались исхудавшими до крайнего предела, во рту вроде бы не хватало половины зубов, а перед глазами болталась длинная белесая прядь, которую Лараф полагал остатком своих волос.

В то же время Шоша и Зверда, которые сами себе представлялись обычными баронами Маш-Магарт, зрелыми и сильными гэвенгами в человеческом обличье, виделись сейчас Ларафу как две белесых механических куклы, имеющих определенное сходство с человеческими фигурами, но с отсутствующими лицами. Вместо лиц и у Шоши, и у Зверды гнорр видел только перекрученные полосы желтого тумана, похожего на дым от горящего мокрого сена.

Поцелуй Зверды он, однако, воспринял как обычный женский поцелуй, к тому же повышенной приятности. А оплеухи – как обычные оплеухи Зверды.

За спинами гэвенгов, на высоте в пол-локтя над землей, вращались звезды Большой Работы. Дверь доставила затребованных гостей к своему хозяину и ожидала дальнейших указаний.

Зверда отметила, что звезды стали вращаться медленней. Когда они остановятся, Дверь вернется в аспект условно существующих вещей и для того, чтобы открыть ее вновь, потребуется проделать новую Работу.

– Сладкий мой, когда мы уезжали из Пиннарина, я обещала, что разорву тебя на куски, если ты еще раз без особой надобности попробуешь выдернуть нас через Дверь. Так или нет?

Несмотря на то, что голос Зверды доносился до Ларафа откуда-то из желтого тумана и звучал так, словно принадлежал утопленнику, он вполне мог разобрать слова и понять, о чем спрашивает его неистовая баронесса.

– Так, – Лараф с усилием кивнул. – Я прошу меня простить, госпожа Зверда. Но у меня не было другого выхода.

– Положим. В таком случае у тебя есть ровно десять минут, ровно десять коротких колоколов, как у вас выражаются. Рассказывай, что стряслось. И – ни одного лишнего слова!

– Книга пропала.

Зверда сразу поняла, что имеются в виду «Семь Стоп Ледовоокого». Для ее подопечного существовала только одна «книга».

– Что значит «пропала»?

– Нет ее. Нигде.

– Где ты видел ее в последний раз?

– В кабинете гнорра. То есть в моем кабинете. Наверху, под куполом Свода. Я положил книгу в ящик стола, а теперь ее там нет.

– Ты пробовал ее позвать?

– Что значит «позвать»?

– А, я забыла, ты же кретин. Ты точно уверен, что в столе ее нет?

– Я видел это своими глазами.

– Ясно, что своими. А на ощупь ты убедился, что в том месте, где лежала книга, на самом деле нет больше ничего?

– Д-да.

– Ты в этом уверен?

– Да.

– Ты уверен в том, что ощупал пустоту в ящике стола? – с нажимом переспросила Зверда.

– Нет, – сдался Лараф. – Не уверен. Но мне кажется!

– Тише. Ты скрипишь, как несмазанная телега. Поверь, это не очень приятные звуки.

– Извините.

Шоша что-то спросил у Зверды на языке гэвенгов. Та ответила.

Шоша – окровавленный, чумазый, уставший и голодный – захохотал так, что Ларафу показалось: даже звезды Большой Работы вздрогнули и сместились на полпальца в сторону, подальше от сумасшедшего барона.

Особенно славно смотрелось это с точки зрения Ларафа: большая приземистая кукла с громкими квакающими звуками катается по серой кристаллической пыли, устилающей все пространство внутри импровизированного плаца Большой Работы между скрученными в бараний рог молодыми рябинами.

Отсмеявшись, Шоша выплюнул еще пару фраз. Зверда сдержанно улыбнулась, но отвечать супругу не стала. Вместо этого баронесса повернулась к Ларафу и сказала:

– Барон смеется над тобой, мой сладкий. Ему кажется совершенно невероятным, что тебе достало глупости поверить собственным глазам. Украсть книгу у того человека, с которым она подружилась, практически невозможно. Тем более тяжело утащить ее из кабинета гнорра. У гнорра ведь с недавних пор стоит Сквозной Зрак на входе в подъемник…

– Не уверен…

– Ну так я уверена! Никто ничего не может внести в кабинет гнорра или вынести из него так, чтобы это осталось не замеченным охраной. Разумеется, если сам гнорр войдет в подъемник с какой-то книгой подмышкой, никто к нему приставать не будет. Именно так ты, сладкий мой, протащил «Семь Стоп» в свой кабинет. Тебе можно, потому что ты – гнорр. Но уже любой пар-арценц обязан отчитываться перед охраной в том, что он при себе имеет, какие на нем одеты браслеты и перстни, и совпадает ли опись этих предметов со списком дозволенных к ношению в здании Свода. Правда, старших офицеров – пар-арценцев и аррумов – при этом не обыскивают. Но их просматривают до самых костей при помощи Сквозного Зрака. Так вот: если бы кто-то выходил из твоего кабинета с лишним предметом, например, с «Семью Стопами», охрана сразу же подняла бы тревогу и доложила тебе в считанные минуты.