Светлое будущее - [12]

— Итак, друзья мои, мы, по всей вероятности, будем сматываться отсюда, — сказал Дима после второй рюмки (после первой он как раз говорил о балалайке).

— На родину предков? — спросил Антон.

— Ты с ума сошел, — возмутился Дима. — В Канаду или США. На худой конец — в Париж. Увы, такова печальная участь передовой русской интеллигенции.

Эдик Никифоров тут же сочинил экспромт на эту тему:

Теперь-то я понял, какой был болван,

Родившись на свет, как посконный Иван.

Теперя хоть яйца отрежешь к херам,

Не станешь ни Хайм, ни Исак, ни Абрам.

Теперя хоть тресни, теперь хоть убей,

В пункт пятый не впишешь стыдливо: еврей.

И в первом отделе не скажут: он — жид,

Возьмешь как Ивана, а он, блядь, сбежит.

Увы, я Иван. И о чем говорить.

Я рай для потомков тут должен творить.

Зачем? Чтоб потомок у рая дверей

Завыл: ах, за что я Иван, не еврей?!

Но если на дело научно взглянуть,

То это бы надо кругом обернуть.

Ведь рай на земле (это — факт, не обман)

Задумал Абрам, а отнюдь не Иван.

И райскую жизнь для потомков куя,

Иван не имеет себе ни...

— Недурно, — сказал Дима. — Только теперь ситуация изменилась. Слышали анекдот, как русский и еврей подали заявления на отъезд, русскому разрешили, а еврею — нет, поскольку у него пятый пункт в анкете не в порядке? Так вот (тут Дима назвал несколько типично русских фамилий) получили разрешение на отъезд в Израиль. Это теперь узаконенная форма эмиграции. Так что если ты русский и хочешь удрать, объявись евреем.

Потом стали прохаживаться насчет нашего эпохального труда.

— Папа считает этот период Золотым веком нашей истории, — сказала Ленка. — Он говорит, что до этого было хуже и потом опять будет хуже.

— Ничего себе ведущий марксист-ленинец всего социалистического лагеря, — сказал Дима. — Это же точка зрения отщепенцев и клеветников. И ревизионистов тоже. И розовых западных коммунистов, мечтающих создать свою либеральную модель коммунизма с колючей проволокой не в четыре ряда, как у нас, а только в три. У нас, дорогой мой, никогда не было хуже. У нас всегда было, есть и будет только лучше.

— Прошедший вонючий период нашей истории, — неожиданно ввязался в разговор обычно молчаливый Сашка, — оправдан хотя бы уже тем, что породил Солженицына, Сахарова и других им подобных замечательных людей, которые произвели во многих наших душонках некоторое озарение и вселили слабую надежду на то, что не все результаты истории по линии очеловечивания известной двуногой твари надут прахом и будут преданы забвению.

—Дурак этот ваш Солженицын, — сказала Тамурка. — Учит их там всех, как правильно жить на Западе. Как будто они без него сами разобраться не могут.

Потом заговорили о Сталине, об обстоятельствах его смерти, о докладе Хрущева. Ступак сказал, что доклад этот Берия приготовил для себя, а Никита перехватил. И в деталях рассказал о поведении руководящей верхушки в это время. Откуда ему все это известно? Говорит, что многое — из западной печати, многое — из нашей, многое — из неофициальных разговоров, Остальное — по методу исторической интерполяции и экстраполяции. И с блеском продемонстрировал это на примере. Очень способный парень. Но, к сожалению, слишком тяготеет к фактам, слишком педантичен и мелочен. Не представляю, как его можно использовать в нашей книге. Он предлагает взять на себя всю фактологическую сторону дела. Боже упаси! Именно это нам не нужно вообще. Мы же теоретики.

— Кстати, последняя новость, — сказал Дима на прощанье. — Закрыли центральный бассейн.

— Это почему же? — удивился Сашка. — Я там вчера был и вроде бы...

— Проявляют портрет нашего вождя, — сказал Дима без тени улыбки.

Вот и попробуй в такой обстановке настроиться на серьезный лад! Потом мы провожали всех по домам. Мы живем все в одном районе. Очень удобно.

— Да, очень удобно, — сказал Антон. — Обтянуть колючей проволокой наш район, поставить вышки и часовых, и проблема советской демократии будет сразу решена исчерпывающим образом.

Я напомнил Антону о его обещании изложить кратко свои соображения по поводу прошедшего периода. Как только гости разошлись, мы с Тамуркой сразу вернулись в состояние взаимной отчужденности и уединились в своих комнатах. Мы давно уже ведем независимый друг от друга образ жизни. Как говорит моя интеллигентная Теща, мы даже спим членораздельно. Я совершенно не интересуюсь, как и где она проводит вечера и иногда ночи. Она время от времени шантажирует меня угрозами написать заявление в партбюро о моем подлинном моральном облике. Что ее удерживает со мной? Привычка. Деньги. Квартира. Дача. Надежда, что я выйду наконец-то в членкоры и мы получим доступ к закрытому распределителю.

Антон принес свои соображения на другой же день.

НОВЫЕ ПОТРЕБНОСТИ

Как говорил Маркс, удовлетворенная потребность рождает новую. Как только граждане, обитающие в районе площади Космонавтов, насладились прекрасным зрелищем Лозунга «Да здравствует коммунизм», у них появилась новая потребность — как бы его испакостить. И вскоре на бетонных постаментах появились неприличные надписи, среди которых преобладало всемирно из-вестное слово из трех букв. Ступак говорит, что, по данным института Гэллапа (в США), даже слово «спутник» не смогло превзойти его по мировой известности. А к стальным буквам хулиганы ухитрились каким-то образом приклеивать окурки и обгорелые спички. Одну букву захаркали до такой степени, что получилась орфографическая ошибка. Группа пенсионеров — старых большевиков — написала письмо в газету. Па место происшествия выехали журналисты. Появился фельетон на тему, как мы бережем культурные ценности. Фельетон попал в горком партии, оттуда дали сигнал в райком, райком нажал на партбюро, партбюро нажало на комсомольское бюро. Собрали комсомольское собрание. И комсомольцы института с большим подъемом взяли шефство над Лозунгом. В институте из молодежи была создана группа дружинников. У Лозунга установили постоянное дежурство по вечерам.