Светлая печаль Авы Лавендер - [43]

Когда мы были маленькими, в клетке, которую Гейб построил возле мастерской, бабушка держала цыплят. Мне нравилось наблюдать, как бескрылые птенчики ходят по двору суетливыми группками, роются в земле своими рептильными лапами и склевывают зернышки. Я дала им имена в честь тех мест, куда мне не суждено было попасть: Пиза, Айеа[50], Непал, Вермонт.

Со временем Эмильен поняла, что яйца не стоят всей той грязищи, которые куры разводят во дворе, и решила от них избавиться. Гейб по одной забирал их в мастерскую и сворачивал им шеи своими сильными руками. Он даже не подозревал, что я пряталась в углу за кучей мусора и наблюдала смерть каждой курочки. Больше всего меня испугало (а потом не давало покоя еще много лет) то, как птицы неистово махали крыльями в надежде улететь на свободу. После этого я не могла есть курятину – это казалось людоедством.

Когда Кардиген начала спускаться по веткам вишневого дерева, я встала с постели, тряхнула крыльями и сказала:

– Я пойду с вами.

Кардиген, замерев на секунду, пристально посмотрела на меня и, подтянувшись на руках, опять оказалась в комнате.

– Классно.

Полчаса у нас ушло на изобретение достаточно прочной привязи, чтобы зацепить крылья. Сделали мы ее из старой кожаной уздечки, которую Роуи нашел в мастерской за домом и кинул нам в окно. Он ждал нас во дворе; кончик его сигареты светился в темноте красным.

Привязь удерживала плоско сложенные на спине крылья, не давая им расправиться, и мне было больно. Теперь я понимала значение выражения «искры из глаз». Ветхая накидка, которую мы нашли в заброшенном шкафу в коридоре, полностью их прикрывала. Она была из изумрудно-зеленой шерсти, с атласной подкладкой и огромным ниспадавшим на спину капюшоном.

Мы украдкой спустились с холма и неслышно прошли по Вершинному переулку мимо дома Мэриголд Пай, мимо дома Филдзов. Миновали то место, где ухабистая дорожка переходила в асфальт, а висящие на проводах старые кроссовки танцевали на ветру. Уверена, мои спутники слышали учащенное биение моего сердца, пока я постепенно отдалялась от единственного знакомого мне места. Мы прошли мимо бабушкиной пекарни и дома, что стоит за ней, мимо лютеранской церкви и начальной школы, мимо остановки, где Роуи и Кардиген ждут автобус в школу. Мы миновали перестроенный полицейский участок с его кирпичными стенами и сияющими чистотой окнами и кучку одинаковых новых жилых домов, выросших после войны. Мы прошли мимо белого домика глухих старичков и места, где мама однажды видела, как исчезла луна. И добрались до водохранилища, темного пространства, охраняемого кленами и хмурыми старшеклассниками.

К моему большому облегчению, никто, кажется, не заметил ни меня, ни моей громоздкой старомодной накидки. Кардиген подошла к группе ребят, строящих на парапете пирамиды из пустых пивных банок.

– Это была плохая затея, – пробурчала я, пятясь, пока не наткнулась на кого-то за моей спиной. Роуи.

Он улыбнулся мне сверху вниз.

– Н-нет, затея от-тличная. Надо п-просто п-привыкнуть к раз-згульному образу жизни п-подростков. Идем. – Он взял меня под локоть и отвел в тихое место под кронами деревьев.

Годы спустя разрастающийся город сотрет с неба звезды, но тогда они сияли сквозь ветви, как запертые светлячки.

– Странно, правда? – Роуи сел рядом. – В-вроде в-весна, но со-в-вершенно н-непохоже.

Я смотрела, как подпрыгивает его адамово яблоко, когда он вздыхает и глотает. Он был прав. Без дождя казалось, что весна никогда не придет и что звезды навсегда останутся за решетками голых веток.

– Я знаю всего одно созвездие – вон то. – Я показала на скопление звезд в форме ковша.

Роуи нервно сглотнул.

– Вообще-то Большой Ковш является частью Ursa Major – Большой Медведицы. Он – ее туловище и хвост. Вот ноги, видишь?

– Ого, да-а, – пробормотала я. – И правда. – Действительно похоже на медведя – большую белую медведицу: голова опущена, будто рыщет в снегу. – Никогда раньше не замечала этого.

– Возможно, кто-то должен был помочь тебе разглядеть неочевидное.

Я посмотрела на него.

– Ты ни разу не заикнулся.

Роуи опустил голову.

– Это у меня не всегда.

– Ава! – крикнула Кардиген у водохранилища. – Иди сюда!

Подтянув колени к груди, я нервно одернула накидку на плечах и помотала головой. Я еще не готова.

– Боишься им не понравиться? – спросил Роуи.

– Ой. – Мои глаза удивленно расширились. – Даже и не думала об этом. Что, если я правда им не понравлюсь?

– Трудно представить, что ты можешь кому-то не понравиться, – искренне сказал он, глядя мне прямо в глаза. Затем прочистил горло. – И все-таки почему ты волнуешься?

– Просто… таким, как я, небезопасно появляться на людях.

Словно в ответ, крылья под плащом затрепетали. Я посильнее задернула накидку.

– Таким, как ты? Тем, кто отличается от других?

Я пожала плечами.

– Да, – вдруг смутившись, прошептала я.

– Небезопасно для нас или для тебя?

– В каком смысле?

– В смысле угроза в тебе или в нас?

– В вас! Ну, в них. – Я указала на группу подростков. Конечно же, в них.

Роуи, задумавшись, пристально смотрел на меня.

– Интересно. Подозреваю, они другого мнения. – Он поднялся. – В этом, возможно, и кроется проблема: мы все боимся друг друга – с крыльями или без. – Роуи ухмыльнулся своей быстрой улыбкой. – Ну что, пойдем к ним?