Светлая королева - [21]
— Иди к Альтаиру, Магдалена, пусть он напоит тебя успокаивающими травами. Ни на минуту нельзя оставить одних, — он говорил это, двигаясь в мою сторону.
«Как же ты всё-таки красив», — выдало мое затуманенное сознание.
— Нуар, девочка моя, что с тобой? — словно издалека услышала я встревоженный голос Регула и едва слышно прошептала:
— Отпусти меня, прошу, пожалуйста.
Последнее, что я запомнила — это крепкие объятия Регула и неумолимо наступающая темнота.
Вокруг туман. Белые клочья кружатся повсюду, и ничего, кроме этого марева не видно. протягиваю руку, пытаясь тронуть белесые завитки нитей. Он словно фыркает, как потревоженная ото сна кошка, и убегает от прикосновений. Туман любопытно клубится повсюду, впрочем, не прикасаясь ни к кусочку кожи, ни к единому волосу.
— Где я? Почему я здесь стою?
— Потому что твой путь не избран, — словно шепот прямо в моей голове, бесконечно усталый и невероятно мудрый.
— Мне нужно идти? — срываюсь на крик.
— Это решать только тебе.
— Но я не знаю…
— Потому и стоишь на месте.
Оглядываюсь. По-прежнему густая пелена плотной дымки.
— Мне нужно идти вперед…
Голос усмехается:
— А где здесь вперед? Или назад?
Действительно, где? Неужели мне блуждать здесь целую вечность? Капельки тумана злорадно ухмыляются.
— Я не знаю. Что мне делать? — чувствую, что уже близка к истерике.
— Что хочешь.
— Я хочу выбраться отсюда.
— Тебе никто не препятствует.
Окончательно запутываюсь в хитросплетениях этого бессмысленного разговора неизвестно с кем.
— Но никто и не помогает…
— Ты права, без помощи выбраться не сможешь, — словно совет шепчет мне все тот же настойчивый голос.
— Помоги мне, — умоляю его.
— А с чего ты взяла, что мне это по силам?
— Тогда кому? — уже тихо шепчу я, понимая, что кричать и бесноваться здесь бессмысленно.
— Решать тебе.
Туман вокруг начинает сгущаться, сжимая кольцо. Становится трудно дышать, даже невозможно.
— Помоги мне, Регул, — хриплю из последних сил, выдыхая из легких остатки воздуха. — Ты мне нужен…
И прямо в голове слышу стихающий голос:
— Наконец ты это поняла. Правильный выбор.
И снова проваливаюсь в бархатную черноту, словно выдернутая кем-то за руку.
Пить хочется просто нестерпимо. Я облизала пересохшие губы и попыталась открыть глаза. Каким-то чудом мне это удалось.
Хм, незнакомая комната. Вся мебель из дорогого красного дерева. Интересно, и как я здесь оказалась? Ощупываю себя. Вроде всё на месте. И все же интересно, что за комната. В углу огромный комод, у стены — массивный письменный стол с кипой свитков, сваленных беспорядочной грудой. Чуть поодаль отставленное явно в спешке бархатное кресло. Рядом с прикроватный столик с подсвечником на гладкой глянцевой поверхности и исской какого-то ароматного, но уже давно остывшего отвара. Хорошая комната, уютная, но какая-то нежилая что ли. Совсем нет отпечатка индивидуальности владельца.
На окне покачивается легчайшая белоснежная занавеска, поднимая легкое дуновение едва уловимого ветерка, заставляющего колыхаться балдахин огромной кровати, на которой я и возлежала. И, к сожалению, не одна.
Я перекатилась поближе к спящему Регулу. Его волосы разметались по подушке золотыми прядями, отливая искорками, словно в них запутались солнечные зайчики. А лицо напряжено, будто он сражается с кем-то и во сне. Белоснежная рубашка расстегнута до пояса, обнажая гладкий торс с рельефными мышцами. Я покраснела. Конечно, не каждый день просыпаешься в постели с мужчиной, да еще и с таким. От подобных мыслей, как показалось, я покраснела еще больше.
Непослушный локон упал на щеку эльфа. Я протянула руку, чтоб убрать его, и провела холодными пальцами по гладкой нежной коже. И вдруг теплая ладонь накрыла мою ладошку, а поцелуй обжег её тыльную сторону.
— Я так долго искал тебя, — услышала я еле слышный шепот и мгновенно оказалась в крепких объятиях Регула, прижимающего меня к кровати. Сердце в груди забилось сильнее, но не от страха, а какого-то непонятного щемящего чувства, и вдруг, словно рухнуло в пропасть от последовавшей фразы:
— Наконец-то ты моя, моя Имирэль.
— Пусти! — я забилась словно раненая птица в силках
Регул открыл глаза и обнаружил в непосредственной близости от лица мою рассерженную мордашку. Ему понадобился ровно миг, чтобы оценить ситуацию и принять единственно верное решение — откатиться от меня на безопасное расстояние.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, как ни в чем не бывало поправляя растрепавшуюся прическу и одергивая одежду.
— Но-нормально, — я приняла сидячее положение и откинулась на подушки.
— Вот и славненько, — улыбнулся Регул, — тогда я могу идти. Сейчас пришлю к тебе Магдалену.
— Подожди! — вырвалось у меня.
Регул изумленно поднял бровь, ожидая продолжения.
— Я… я хочу знать, что случилось.
— Ну, что там произошло у вас с Магдаленой, тебе виднее. А потом ты просто упала в обморок, и я перенес тебя сюда.
— И долго я была без сознания?
— Почти двое суток. А сегодня утром меня срочно позвали к тебе. Ты металась по кровати, а потом вдруг стала задыхаться…
Лицо Регула вдруг стало напряженным.
— И что? — я с замирающим сердцем стала ждать продолжения.
— А потом ты… ты, — он замолчал, будто гадая, сказать или нет.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.