Свет Зимидара - [13]
Напротив входа у стены стояла небольшая железная печь, трубу которой Рыж вывел наружу, рядом стопка дров. Большой деревянный ящик, накрытый местами заштопанным тюлем, служил ему столом. На нём сейчас лежал узелок, от которого вкусно пахло свежеиспечённым хлебом. Сломанный старый диван, видимо, кем-то выброшенный, был придвинут к стене. На полу лежали половички, созданные, как пояснила Отава, Собиной, мамой близняшек, из разноцветных полосок старой ткани.
Светик вытянула руку из руки Отавы и отстала. Чего, кажется, девочка не заметила, всё её внимание было направлено на Роса. На умоляющий взгляд брата, которому воспитание не позволяло обидеть девочку, Света лишь улыбнулась и развела руками. Мол, сам справляйся.
Сама Светик решила выяснить всё о жизни Рыжа. Интересно ведь! И вцепившись в руку, наподобие Отавы, потянула его в сторону. Дар строго глянул, но останавливать не стал. Направился к Отаве, Росу и малышкам.
Воришка отнекивался как мог, но, в конце концов, сдался. Уселся на один из ковриков, взмахом руки пригласил присоединиться Светик. С обречённым вздохом спросил:
— Что ты хочешь знать?
— Всё!
— Родился в восемнадцатом году тринадцатого века посохов, — покорно начал рассказывать воришка и тут же был радостно перебит:
— Год второго лиса? Ух ты! А ты ведь, и правда, похож на лиса. Рыжий, хитрый, ловкий… Всё! Я буду тебя называть Лис!
— Эй?!
— Тебе можно давать прозвища, а мне нет? — Светик обиженно засопела.
— Ладно, ладно, — отмахнулся Рыж. — Лис, так лис. Хотя бы не кролик, какой-нибудь, — недовольно помотал головой. — Я знал, что у зимидарцев календарь не как у людей. Но не до такой же степени!
— А что тут непонятного? Цикл, как и в империи, состоит из четырех веков: Посоха, Чаш, Монет и Меча. Только дальше у вас идет простой счет годам в каждом веке, а у нас век еще делится на десять кругов по десять лет. В круге каждый год относится к какому-нибудь животному. Этот календарь был создан давным-давно, объединив имперское летоисчисление и родовое. Я вот в год медведя родилась. Но у нас, в Зимидаре, у тех, у кого есть родовая кровь…
— Родовая кровь?
— Предки были из коренных жителей полуострова, — с улыбкой пояснила Светик. Про свой Зимидар она была готова говорить бесконечно. — Сейчас, конечно, редко встретишь, кто не в родстве с древними племенами. Все давно перемешались. А вот в первое время возникновения царства много было пеневийцев, пришедших вместе с Сивером. О чём я? Ах да, у нас характеры с годом рождения не связаны. В пятнадцать лет узнаём свой кровный тотем зверя, являющегося нашей сущностью.
— Тотем? — снова удивился воришка.
— Ой, извини, — Светик испуганно глянула на Дара. Цесаревич внимательно слушал Отаву и, кажется, ничего не заметил. Светик с облегчением вздохнула и шёпотом пояснила: — Об этом нам нельзя говорить. Тайна! Рассказывай дальше.
Рыж удивлённо приподнял брови, но настаивать не стал. А вот Светик на его месте не удержалась бы.
— Ну что ж, мать умерла при родах. Отца смыло с борта корабля, на котором он плавал. Я стал вором. Одним из лучших, все это признают. Такая вот обычная историйка для этих мест, — криво усмехнулся Рыж.
Светик задумчиво оглядела воришку. Обычная? Он ведь многое скрыл. Ни слова не сказал о своих родственниках. Но судя по виду, больше говорить ничего не собирался. Она всё же собралась задать ещё вопросы, но Рыж её перебил:
— Ну а зимидарские царевны как живут?
Светик пожала плечами:
— Как все царевны, принцессы, аристократки…
— Неужто? Не верю! Навряд ли любые принцессы вместе с братьями будут смываться из дворца в поисках приключений. Да и нанять воришку не придёт им в голову. И мне почему-то кажется, это не первая ваша авантюра. Давай, Крошка, выкладывай!
Светик поморщилась. Не любила она рассказывать о себе. Ей интереснее узнавать тайны других, а о себе она прекрасно всё знает. Умоляюще посмотрела на парня.
Рыж ухмыльнулся:
— Давай — давай, не тяни! Не всё тебе терзать других!
Ну да, терзать. Сам-то почти ничего не рассказал. Тяжело вздохнула и покорно произнесла:
— Мы ведь, и правда, ничем не отличаемся от детей правителей империи, Озара, Предгарья, да и других стран. Может только большей свободой. В основном учимся. Учимся дипломатии, истории, этикету, умению защитить себя…
— Это к имперским аристократкам не относится!
— Был знаком с множеством леди?
— А то как же…
Светик насмешливо склонила набок голову.
— Ну, ладно-ладно, не очень-то.
— Вот то-то же! Эти леди при необходимости способны своими ласковыми, тихими словами, нежными покорными взглядами приворожить любого мужчину и добиться от него желаемого. Я знаю, могла наблюдать.
— А твои родители?
Светик улыбнулась:
— Наша мама самая лучшая на свете! Лис, знаешь, а ведь это благодаря ей мы имеем свободу ввязываться в истории. Когда дворяне посмели упрекнуть свою царицу, что не нужно наследникам давать столько самостоятельности, она возразила, мол, свобода позволит её детям научиться самим решать проблемы, выпутываться из неприятностей, узнать людей.
— Никакого контроля?
— Даже не знаю, можно ли это так называть. Когда нам нужен совет, мама об этом узнает и приходит. Если, конечно, мы сами не идём к ней. А так у нас одно правило: не нарушаем условий — имеем свободу. Под условиями у нас подразумевается обучение. Конечно, Дару труднее, у него ответственности больше.
Говорят, чем больше тебе дано, тем больше с тебя будет спрос. Лене пришлось это ощутить на себе. Мир, в который она перенеслась вместе с родными, наделил её могущественными способностями. Но лишь твёрдость, ум и решимость помогут выстоять перед врагами, защитить родных и тех, кто дал ей право распоряжаться их жизнями и судьбами. А она ведь всю жизнь избегала любой ответственности и стремилась к спокойной жизни. Справится ли? На этот раз обложка предложена автором.
Вероника любила помечтать, как окунется в мир приключений. Но только помечтать. В глубине души она всегда понимала, что это просто фантазии, о которых приятно подумать в тишине, и в которые, в действительности, она не хотела бы попасть. Однако выбор за неё уже был сделан давным-давно, в тот день, когда она родилась. И её с нетерпением ждут в чужом мире… В чужом ли?
Чувствовать истину и не уметь доказать правду — это одновременно и дар, и проклятие. В итоге только от тебя зависит: сможешь спасти семью от страшного врага или нет.
У Алентины осталась в жизни одна цель — отомстить. И просьба привести домой трёх девочек была крайне нежелательна, но выбора ей не оставили.
Время всё лечит, но оно же и стирает. Правда забывается, а ложь становится истиной. И как быть, когда именно ты являешься той, кого коснётся старая-престарая легенда? Как быть, когда всё, что ты знала, окажется ложью, а кого считала врагами откроют тебе правду? Как быть, когда лишь от тебя будет зависеть будущее родной страны? А ты ведь всю жизнь мечтала лишь об одном — летать.
Если характер вдруг резко меняется — это обычно не к добру. Но чтоб настолько! Перемены приводят Настю не куда-нибудь, а в чужую вселенную, где есть непривычные боги и маги, и более привычные ненависть и надежда… А как же наш мир? Кажется, что в отличие от того, параллельного, он начисто лишён магии. Но если очень-очень хорошо поискать?
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.