Свет за облаками - [16]

— Значит, мы уже занимаемся наукой, ведь мы постоянно исследуем и изучаем наш мир! — обрадовался Адамис.

— Какая же это наука! — возмутился Проповедник такому вопиющему невежеству своих слушателей. — Ваши наблюдения субъективны. Наука же имеет дело с объективными фактами, то есть с такими фактами, которые можно проверить. Она анализирует, систематизирует и обобщает эти факты и на их основе строит теории, объясняющие вещи и явления окружающего мира. Наука как бы раскладывает мир по полочкам, препарирует его, чтобы докопаться до основ всего сущего.

— Что означает «препарировать»? — спросила Иветта.

— Препарировать — значит расчленять, дробить что-то на мелкие части.

— Мне жалко дробить этот мир, ведь он такой красивый! — воскликнула Иветта.

— Но без этого, братья и сёстры, вам никогда не узнать причин всех вещей, — объяснил Проповедник.

— Это моя мечта — узнать причины всех вещей! — страстно проговорил Адамис. — Расскажи поподробней, как наука это делает? Я давно хочу понять, почему, например, существуют деревья?

— Для этого в первую очередь нам надо свалить одно дерево, распилить его на части и посмотреть, что у него внутри, — объяснил Человек с большой буквы.

— Какой ужас! Ведь тогда оно уже перестанет существовать, мы уничтожим его! — в негодовании вскричала Иветта.

— Для науки это не важно, братья и сёстры, деревьев ведь много. Зато мы узнаем, как они устроены, — спокойно возразил ей Проповедник.

— Не проще ли спросить у самого дерева, как оно устроено? Иногда я сажусь рядом с каким-нибудь деревом, как бы сливаюсь с ним воедино, и оно раскрывает мне свои секреты, — сказала Иветта, вспоминая, как в первый раз сроднилась своей душой с душою дерева. Это было так захватывающе прекрасно! — Но для этого надо обязательно полюбить это дерево, — продолжила она задумчиво. — А иначе оно никогда тебе ничего не расскажет.

— В науке нет места чувствам! — строго осадил Иветту Проповедник. — Полученное таким образом, твоё знание не будет научным. Ведь оно непроверяемо. Наукой не доказано, что деревья могут раскрывать кому-то свои секреты. Может, это всего лишь плод твоего воображения. Если бы это можно было зафиксировать с помощью какого-нибудь прибора, тогда другое дело!

— Моя душа зафиксировала этот опыт, и я могу поделиться им с другими, например, с Адамисом, — возразила Иветта.

— Наличие души вообще не доказано наукой. Её ведь нельзя расчленить и узнать, что у неё внутри. Её невозможно даже увидеть, потрогать или исследовать с помощью приборов, — растолковывал им Проповедник.

— Но мы видим души друг друга! — не отступала Иветта.

— Вы в этом уверены?

Адамис с Иветтой смутились. Они давно уже не видели душ друг друга. И теперь, попытавшись вернуть былое зрение, они потерпели неудачу.

Проповедник возликовал:

— Вот видите, душу нельзя увидеть, когда вам этого захочется, значит её нельзя сделать предметом научного исследования! Поэтому для науки её не существует.

— Но я знаю, что у меня есть душа. Я чувствую её! И для меня очень важно, что она существует! — заволновалась Иветта. Ей совсем не хотелось признавать отсутствие души у себя или Адамиса.

— Ещё раз повторяю, братья и сёстры, — терпеливо растолковывал Проповедник, — в науке нет места чувству. Она предельно рационалистична.

— Допустим, расчленив дерево, с помощью науки мы поймём, как оно устроено, — вернулся к предыдущей теме беседы Адамис. — Но может ли ваша наука дать ответ, для чего существует это самое дерево? Каково его предназначение и цель в этом мире?

— Боюсь, что пока это знание науке недоступно, — признал Проповедник.

— А ты говоришь, что наука позволяет узнать причины всего! Какой смысл ею заниматься, если она в лучшем случае даёт ответ на вопрос «как» и не даёт ответы на вопросы «почему» и «зачем»! — разочарованно проговорил Адамис.

— Знать, «как», — это уже очень много, братья и сёстры! Возможно, со временем наука сможет ответить и на вопрос: почему и для чего существует этот мир? Всё ещё впереди.

— Вряд ли ей это под силу, — усомнился Адамис. — Даже если она сможет расчленить весь мир на кусочки!

— Вы ещё слишком неопытны и наивны, чтобы узреть всё величие науки, — подняв свой перст к небу, произнёс Проповедник. — Но ничего, у вас ещё всё впереди. Поверьте мне, братья и сёстры, когда-нибудь, когда вы устанете от ощущения неопределённости и непредсказуемости этого мира, вы сами обратите свои взоры к науке и другим формам культуры. Всё это только лишь вопрос времени. — Сказав это, он погрузился в какие-то свои мысли, словно и вовсе забыв об их присутствии.

Адамис с Иветтой постояли немного, ожидая продолжения речи, но поняв, что ничего не дождутся, тихонько ушли с поляны, где возвышалась Кафедра со стоящим на ней странным существом в длиннополой чёрной одежде. Мир вновь засверкал для них своими красками, и влюблённые на время забыли о существовании чёрного цвета.

Глава шестая Неверность

Однажды Иветта ни с того ни с сего завела необычный разговор.

— Скажи, Адамис, я красивая? — спросила она.

Прежде чем ответить на её вопрос, Адамис внимательно оглядел свою возлюбленную. Она предстала пред ним, наряженная в какие-то чудны́е тряпки, очевидно, купленные без него у Лавочницы. Тряпки эти были на редкость непрактичные — все в разрезах, полупрозрачные и едва прикрывающие тело Иветты, — так что вряд ли были способны защитить от холода. Зачем она только их на себя напялила? А лицо его любимой было раскрашено почти так же, как у Лавочницы. Неестественно алые губы, подведённые чем-то чёрным глаза — всё это вызывало отвращение и брезгливость, и Адамису захотелось заставить Иветту тотчас же смыть с себя всю эту гадость. Но он сдержал себя, понимая, что она не просто так всё это с собой сделала, и он смертельно обидит её, если критически отзовётся о её перевоплощении.