Свет утренней звезды - [119]

Отец, выслушав мое повествование, позвал Дэйметра и Икария, а к вечеру все причастные к заговору были взяты под стражу.

Все было вроде бы хорошо, я исправил ошибку, и теперь, у меня был шанс начать все с чистого листа, но никто не может себе представить, что я чувствовал, проживая новую жизнь без Эи. Какая это мука — мужчине с израненным сердцем и убеленной сединами душой, существовать в теле мальчика. И каково это — так долго ждать встречи со своей единственной, помня каждый день, что в другой жизни ты стал причиной ее гибели.

Меня мучили кошмары. Я видел этот страшный сон практически каждую ночь — Эю уходящую с нашим сыном за грань, и ее тающую в холодном небе яркую звезду. Я просыпался в холодном поту, с бешено бьющимся в груди сердцем и жутким криком, комком застрявшим в горле. Я скучал… скучал без ее теплых губ, нежных рук, бездонных глаз и светлой улыбки. Мне так необходимо было знать, что она есть, она жива, что она не существует только в моей памяти.

Это было невероятно, но как оказалось, духи тоже ее не забыли. Пройдя через временные потоки, их энергетическая сущность сохранила новое, самое светлое воспоминание, и им оказалась Эя. Благодаря Аэру, Сиэму и Каану я не сошел с ума. Они отправлялись на Нарию, наблюдая за моей синеглазкой издалека, а когда возвращались, рассказывали мне о ней во всех красках. Я безумно сожалел, что пока не имею права приближаться к ней, поскольку теперь я точно знал все вероятности возможных исходов моего преждевременного появления.

Я потратил десяток айронов на то, чтобы создать скон. Но я готов был корпеть над ним и дольше, не обращая внимания на шутливые поддевки родных и бесконечную череду неудачных попыток, ради одного мгновения увидеть ее снова.

И вот теперь я прихожу в помещение эллона каждое утро, потому что привычка начинать свой день с ма эллаэн засела в моей крови сильнее смертельной зависимости. Дотронувшись рукой до зеркальной пластины экрана, я поглубже вдохнул и застыл, разглядывая изображение.

Моя синеглазая Эя несется по лесу, словно ветер, раскинув руки-крылья, шлейф золотых волос вьется сзади льющейся рекой. Юная, чистая, солнечная — девушка мечта. Щемящее тепло разливается в груди, превращаясь в жаркий огонь. Я задерживаю дыхание и с замиранием сердца смотрю, как сбросив платье златокудрая тэйра заходит в воду, и широко раскинув руки лежит на поверхности озера, глядя глазами-звездами в высокое небо. Осторожно приближаю картинку, так что ее сияющий взгляд теперь смотрит мне в самую душу.

— Сколько ты еще будешь любоваться издали на свою синеглазку? Когда собираешься с ней встретиться? — крепкая ладонь отца легла мне на плечо, и я спиной почувствовал появившуюся на его лице улыбку.

— Не сейчас, отец… Пока нельзя. Ты же знаешь, как только коснусь ее — проявится знак Хрра, и я больше не смогу сдерживаться. Я хочу дать ей время, — проведя рукой по скону отключил трансляцию.

— Ты становишься мудрым, сын мой.

— Ты ведь знал… Знал с самого начала, что все будет так… Знал, что я вернусь на день раньше, и предупрежу о заговоре. Зачем не надоумил сделать это сразу? Зачем позволил мне наделать столько ошибок? Зачем сохранил мою память, и заставляешь каждый день содрогаться от пережитого ужаса? — Отец загадочно повел бровью, провел ласково рукой по моей голове, как в детстве.

— Относись к каждой ошибке, как уроку, из которого ты вынес для себя что-то полезное. Ошибаясь, падая, сбивая колени, ты становишься не мальчиком, но мужем. Ты выбираешь свой путь, сын. Если бы я позволил тебе вернуться на Тэон сразу, в тот же айрон, ты никогда бы не смог оценить щедрости подарка Эглы! Ты мой наследник, моя надежда, моя кровь. Тебе и твоим детям править Тэоном, и следить за благополучием и процветанием в спектре. Если бы не эта девочка, ты так и не понял бы, что за счастье видеть свет в глазах любимой женщины можно пожертвовать даже жизнью, что миром правит не сила, а любовь. Она наполняет жизнь смыслом, истиной, красотой. И если ради власти можно сломать, убить, уничтожить, растоптать, пойти на любую подлость, то только любовь способна засеять пустыню цветами, зажечь на небе все звезды, и повернуть время вспять.

Я улыбнулся. Слова отца будили в моей памяти светлые мгновения счастья. Это одновременно и наказание, и великая милость — жить с воспоминаниями о той жизни. И не важно, что они иногда заставляют меня просыпаться в холодном поту, а потом, до утра, стоя у окна смотреть на усыпанное звездами небо. Сколько бы боли они мне ни причиняли, я не готов отказаться от памяти о тебе, моя чистая Эя.

— Пойдем, сынок, — потрепал меня за шею отец. — Мать с сестрами заждались нас к обеду.

— Пойдем, — согласился я, покидая зал, зная, что завтра приду опять, чтобы включив скон, увидеть ту, что навсегда изменила мою жизнь.

Мое вмешательство в планы братьев отца изменило и ход истории в спектре Ррайд. Оддегира без меча Антариона и мальчишки, способного прокладывать пути между мирами, осталась обычным миром второго уровня, зажатым со всех сторон в жаркие тиски пустыни. Хотя воинственной она является по-прежнему, только теперь, песчаные племена воюют между собой за территорию и воду. С Гаронной отец тоже разобрался по моей просьбе, несмотря на то, что очень не любил вмешиваться в развитие миров, наблюдая за ними со стороны и лишь изредка корректируя события и факты. Сейчас Гаронна — это самая знаменитая торговая точка во всем спектре Ррайд. Здесь можно купить абсолютно все! Все, кроме рабов. Не знаю, как отцу удалось влезть в голову правителя Гаронны, и надоумить подписать указ о запрете на ней торговли живым товаром, но с тех пор, там даже пойманных магических животных не продают. Контрабандисты и работорговцы, правда, пытались открыть черные рынки в других мирах, но мы с Икарием их благополучно отлавливали, отправляя в ссылку на Миору, ту самую, где на нас синеглазкой охотились прожорливые траккады.