Свет небесный - [8]

подарки песнями воспой,

что будут славить без умолку

в отпущенный мне Миром срок —

зарницы городов посёлков,

и труд людей, и мощь дорог;

рек синеву, озёр просторы,

поля, и пашни, и луга,

леса, зверей и рыб, и горы,

непроходимые снега.

И тихий свет лесных избушек

бери, ничто не растеряй;

бездомных забирай кукушек,

приметь стрекоз, — ведь ты курай!

Кумыса воспевай целебность,

ручья, к которому приник,

и нежность девушек, и ревность,

и верности светлейший лик»

И вмиг — ни шороха, ни звука...

Я врос в Урал, ему — родня...

Слова те стрелами из лука

умчались в дали от меня,

блеснув так ярко на прощанье...

Тишь и земная благодать...

И то святое завещанье

курай обязан оправдать.

* * *

Ты, край мой таёжный,

мой каменный край,

красою тревожной

под солнцем сверкай.

Коль каменный идол

тебя сторожит, —

и тайны не выдал

твой мох-малахит.

Зелёная змейка —

клубок колдовской,

ты только посмей-ка

нарушить покой

волшебной хозяйки

Зелёной горы,

зелёной лужайки,

июльской жары...

Дремучая хвоя,

босые года.

Здесь небо седьмое

моё навсегда.

Компьютерная интерпретация картины А.Фонвизина «Майя Плисецкая в роли Хозяйки Медной горы».

* * *

Табун стекал с горы на водопой,

и щёлкал вдалеке пастуший кнут.

День, как щенок ещё полуслепой,

а спуск к реке извилист, тёмен, крут.

Мне не спалось, я вышел на крыльцо,

туман чуть оторвался от воды —

клубился, полз, образовав кольцо,

и сам свои зализывал следы.

А я всё нянчил боль свою, стерёг,

сам при себе и лекарь, и сестра.

Забыть разрыв наш — не хотел, не мог.

Наверно, просто не пришла пора.

Везде, во всём мерещился твой лик,

твоё лицо бело, как первый снег.

Был миг один, всего какой-то миг,

а вот тоски не утолить вовек.

* * *

Звёздные объятья...

Как у королев,

золотые платья

снова у дерев.

Синие просторы,

яркий лунный свет

приковали взоры,

как вселенский след.

Нет дороги выше —

то судьба, то риск...

Тишина... Лишь слышен

комариный писк.

Всё, что в мире, — кровно,

жить бы, не юля...

И в раздумье словно

замерла Земля.

Что обязан знать я?

Как ускорить шаг?

 Звёздные объятья —

Всех путей аншлаг.

* * *

Вот туча-бегемот

вползла на луг,

дохнула так,

что вздрогнула округа.

Глазами сына

я гляжу вокруг,

и сразу понимаем

мы друг друга.

Вот ливень встал —

подобие стене,

и выпростались молнии из тучи,

стоного зашагали

по стерне,

как лапы

долговязые паучьи.

Вновь испытав

и ужас, и восторг

от первозданной мощи

света, звука,

я с временем реальным

связь расторг

и в мир гляжу

уже глазами внука.

* * *

Чем старше мы,

тем, перейдя на рысь,

быстрее годы

мчатся с нами вместе.

Пусть время мчится, —

сам не суетись,

будь верен

совести, добру и чести.

Поддакиванья, лести

не ищи,

не гнись под словом, взглядом, —

ты не ива;

как лист осиновый,

не трепещи

от всякого случайного

порыва.

Коль тяжесть ощутишь,

и не на миг,

в душе тотчас

не взращивай сомненья:

снесёшь тот груз,

ты к тяжестям привык,

тащи сам свой багаж

долготерпенья...

* * *

Уж заморозки по утрам...

Не надо, не грусти, —

ведь нашей юности цветам

вовек не отцвести.

И не умолкнуть соловьям,

что пели песни нам.

Не отцвести нашим садам,

не зарасти следам.

Нам славить время суждено,

прочь уходи, тоска.

И ветром вырвано зерно

не зря из колоска.

Пусть лето в осень перейдёт,

зимы придёт черёд,

но по весне зерно взойдёт,

цветок подарит плод...

Как не закрыть пути ветрам,

текущим плавно дням,

так и цвести нашим садам,

петь нашим соловьям.

* * *

Эта ночь за живое брала,

хоть была и туманной, и длинной.

Эта ночь отпылала до тла

над великой таёжной пустыней.

Отгорело уже, отцвело,

что привязывало, — без цепочки, —

как собаку родное село,

как к болоту упругие кочки.

От забот, от всего вдалеке...

Жизнь чудесна, навек неоплатна,

будто снова — синица в руке,

всё насквозь, до озноба, понятно.

Никакой не попутает бес,

не обманут — вселенской золою...

Эти звёздные выси небес

невесомо парят над землёю...

* * *

Немало встречал я различных людей,

их слёз, и обид, и улыбок,

и тех, что бывали и злей, и лютей

от неудач и ошибок.

У зла и добра — как бы вместе пути,

случается — зрячий не видит.

Несложно до ругани, ссор снизойти,

когда тебя кто-то обидит...

Я брёл по сугробам и шёл по росе,

ведомый людьми и судьбою,

нередко смеялся и плакал, как все,

но всё же — остался собою!

* * *

Когда меня сгибают неудачи,

растерянность душой овладевает,

бессонница и страх, — бывает всё, —

я вспоминаю о хороших людях,

о самых близких и не очень близких,

о тех, кто повстречался мне в дороге, —

об искренних, с распахнутой душой...

И мне становится легко на сердце.

Я знаю, —

в шторм всегда всплывают — накипь,

и разный хлам из глубины, со дна,

и я, такое видя очищенье,

спокойно к людям со своею ношей

иду, — и свет сияет впереди...

* * *

Дома мне привиделся недавно

радостный, забавный, странный сон,

и к тому же —

с подковыркой явной:

будто я, крылат и невесом,

опускаюсь плавными кругами

с голубых заоблачных высот

вниз...

С Земли же —

машут мне руками

и кричат: куда тебя несёт!

мест здесь нет!

лети вослед за птицей!

рассекай небесную парчу!..

Так ведь и не дали приземлиться,

неужели всё ещё лечу?..

* * *

Вновь думы разбегаются мои,

как резвые отары по нагорью.

Попробуй-ка их вместе собери, —