Свет небесный - [10]

меня к земле сгибает.

На горизонте лес стеной

придвинут как бы к краю...

Как человек насквозь земной,

на красоту взираю...

* * *

Мотив назрел, он свеж,

он только вымылся,

он ливню подставлял весёлый лик..

Не ясно только — явью или вымыслом

он предо мною празднично возник.

В нём простота и естество слияния

цветка и неба, а не быт, не чад.

Конечно, он возник не без влияния

рубцовских песен, что во мне звучат.

В нём соловей не заглушён сороками:

«Россия, Русь, храни себя, храни...»

Себя сверял я вот с такими строками,

мне будут вечно дороги они...

Братва юнцов бежит, мечтой влекомая,

и парусит былинностью рубах.

О, племя молодое, незнакомое!

Цветов и мёда привкус на губах...

* * *

Лист осенний — память лета,

сохрани его, мой друг,

в книге местного поэта:

он во время зимних вьюг

вновь тебе подарит август,

лес со звоном распахнёт,

и в душе поселит радость,

нежность в сердце всколыхнёт...

И цветы — кукушки слёзки —

вспомнишь, кроме всех цветов,

и весёлый лик берёзки,

колкость роз и их кустов.

Этот лист тебя согреет

славной песней о былом...

Подними его скорее,

дышит он ещё теплом.

* * *

Окно открыто... Дождь струится,

стучат все капли дружно в лад.

Сумеет досыта напиться

и посвежеть, умывшись, сад.

Трепещут листья... На дорожке

озвучен гравий, будто там

незримые шагают ножки...

Бьют струи резко по цветам.

А гром раскатистый бормочет.

И сад дрожит, грозой пленён,

что сетью тонкой серой хочет

объять весь низкий небосклон.

Хоть будет грозная стараться —

уже наметился просвет,

и серость стала испаряться,

и грома синь накрыла след.

Закрыв глаза, стою, внимая,

как мокрый сад поёт в тиши.

Смывает свежесть дождевая

всю накипь прежнюю с души...

ПРОЯВЛЕННАЯ ФОТОГРАФИЯ

Из ванночки маленькой, чёрной

глядит молодое лицо:

взгляд — милый, игривый, задорный,

а в мочке — сверкает кольцо...

Под лампой багровой — хохочет

лицо в закипевшей волне.

Из вод оно вырваться хочет,

желает рвануться ко мне.

Мечтает глазами скорее

приплыть, укрощая волну...

Тебя я дыханьем согрею,

всей памятью к жизни верну.

Но ты неподвижна, застыла,

разгладилась волн полоса.

Наверно, меня позабыла —

лишь с фото сияют глаза...

* * *

Дыханье варненской степи

переплавлялось в жар,

как будто в небе печь топил

незримый кочегар...

Свежо под сенью тополей, —

но краток перерыв...

Трудились мы, чтобы скорей

сердец унять порыв.

Любовь — как синий водоём,

глубин чьих не познать...

И сумерки... И мы вдвоём...

И друг наш — сеновал.

Там были запахи густы,

и дуло из щелей,

и нежно грела руку ты

мою в руке своей.

* * *

О чём это тополь бормочет,

ветвями вовсю шевеля?..

Навстречу несущейся ночи

закатом пылает земля.

И лилия шутит с волною, —

все в брызгах кудряшки цветка.

А небо — цветного покроя,

лиловое, как и река...

И с телом сливается тело,

таинственны сполохи глаз.

И всё, что душа захотела,

свершится, наверно, сейчас...

* * *

Любовь у нас была похожа

на негасимую звезду.

Ищу её — и не найду,

и лишь тоска мне сердце гложет.

Ещё недавно нам вдвоём

так весело и славно пелось.

Теперь гляжу в лицо твоё

и думаю: куда всё делось?

Ты с фото на меня глядишь, —

в разлуку вечную не верю, —

и словно с грустью говоришь:

«В самом себе ищи потерю...»

* * *

Мы собирали яблоки литые

и отдыхали, глядя на Шершни...

Поблёскивали крыши золотые,

цветы качались в травах, как огни...

И всё длиннее становились тени.

Последний луч, проворный и косой,

По Т-образной соскользнул антенне,

прошёл по полю светлой полосой.

Густел и тяжелел вечерний воздух,

и разливалась по округе мгла.

А в тёмном небе зажигались звёзды, —

в нём как бы света музыка жила.

* * *

Здесь такая большая вода,

будто небо на землю упало.

Долго шёл я сюда сквозь года, —

и желанная встреча настала...

Я себя находил и терял,

повторяя в миг отдыха краткий:

где-то ждёт меня синий Урал,

где-то ждёт меня синий Зюраткуль...

Это озеро на высоте

глубиной и своей синевою

прибавляло мне силы везде,

хоть и был далеко от него я.

Встаньте, годы мои! Не спеша,

расскажите хоть малую малость,

как одна человечья душа

да к самой же себе пробивалась...

* * *

Чтобы нежила душу, ласкала любовь,

чтобы счастье в ней не отцвело,

обратить надо в пепел

лишь несколько слов:

«Одиночество», «Ненависть», «Зло»,

Нужно выдумать —

радость и водопад,

на прибрежном песке следы,

нескончаемый август и звездопад,

и рассвет, что красит плоды.

Упадёт на плечи тогда тишина,

и тепло небес обоймёт, —

будет музыка сердца

внятно слышна,

снова жизнь вокруг расцветёт!

* * *

А деревья-то всё зелёные,

а в озёрах — вода в цвету,

а денёчки-то раскалённые...

Листья длинные, заострённые —

и все тянутся в высоту.

В небе голос птиц переливчатый...

Камни скал в кореньях витых, —

видно, скалы с душою отзывчивой,

раз деревья растут на них.

Над рекою кручи размытые,

я на срез отвесный гляжу.

Будто в недра земли открытые

по ступенькам цветным вхожу...

* * *

Ветер с каждой ромашки сдувает росу...

Мир — в объятиях красок небесных и света...

Над разливом зари пламенеет лазурь,

горы — сине-зелёного цвета.

Как же долго сокрыта была чистота —

то буранною стужей, то мглою ночною.

Мнилось мне: будет вечно отныне седа

эта местность, укрытая снежной грядою.

Но иные одежды на каждой горе,

И заря украшает их просто и мудро...