Свет Мира - [42]

На что врач уверенно пообещал их вправить. Мол, и не таким вправляли.

А после того, как сдаст Гошу на лечение, Николай Васильевич хотел заехать в институт — нужный звонок туда уже тоже будет — со справкой от врача: мол, слегка переутомился из-за учёбы сынок. Ведь на красный диплом тянул. Надо оформить ему академотпуск. Ничего, всё наладится. Это всего лишь временное помутнение мозгов на почве чтения бредовых сектантских книг, которые Николай Васильевич обязательно выкинет на помойку. Ему уже знающие люди пояснили, что этих «кришнов», вроде как, запретили, а кого-то, за возжигание ароматических палочек, даже и посадили. И правильно сделали — нечего людям голову туманить всякой наркотой! От которой они потом мыться перестают и человеческий облик теряют! Так что — ничего, он не даст сыну пропасть. Будет всё, как прежде. И носки наденет, и волосы пострижёт.

Вероника Степановна тоже повеселела, приободрилась. И даже надела своё любимое платье с воланами — надо произвести впечатление.

Однако все их планы сорвались, поскольку время было упущено — как потом с упрёком говорил ей Николай Васильевич. Веронике Степановне следовало сразу его вызвать из командировки. Чтобы хватать сына за шкирку и вовремя в клинику запирать. А не ждать, пока он окончательно волосом обрастёт и совсем сдуреет.

В это утро они потеряли сына навсегда.

В этот момент Гоша, неожиданно явившись к ним на кухню, отколол такой фокус: поклонился в пояс родителям, лихорадочно поглощающим свой завтрак перед тщательно разработанной карательной акцией, поблагодарил их за любовь и заботу, а потом заявил, что, человек рождается не для того, чтобы служить майе.

— Кому? Майе? — воскликнул отец, уронив вилку в омлет. — Кто это? Девушка твоя, что ль? Пошли её на…  фиг!

— А для исправления кармы, — продолжал тем временем говорить Гоша.

— Что? — не поняла мама. — Тебе карманы надо зашить? Где?

— Поэтому я решил стать шайвой.

— В какую шайку? Ты сдурел, что ли? куда? Чем? Кем? — вразнобой закричали родители. — А в адвокаты?

— Чтобы постигнуть истину и познать силу огня.

— Что? Учиться будешь? На пожарника?

— И достигнуть самадхи. Для этого я должен отказаться от материальных привязок.

— Кого? Каких завязок? — перекрикивали друг друга родители. — Да что ты такое несёшь? Ты любишь Самадху? А не Майю? Познакомил бы, что ли. Кто такая?

— И поэтому я ухожу от вас. Насовсем.

— К Самдхе? Где она живёт? А свадьба когда?

Николай Васильевич и Вероника Степановна ничего не поняли из этой галиматьи. Пока они переваривали эту информацию: уйти-прийти, Майя-Самадха — у сына есть девушка? — время было упущено. До них даже не сразу дошло, что сын вообще уходит из дома. Куда? Его же врач ждёт! Психиатр с витаминами. И академотпуск…

А Гоша развернулся и действительно ушёл — в драных джинсах, растянутом пуловере, в разбитых кроссовках на босу ногу — даже ничего не взяв прикрыться. А на улице дождь льёт. И люди кругом! Соседи. А сын одет, как нищий! Кошмар!

— Он к Самадхе пошёл? — непонимающе переспросил жену Николай Васильевич. — Армянка, что ли?

— Если это она научила его не мыться и бросить учёбу то, наверное, цыганка! — всхлипнула Вероника Степановна. — За что нам такое?

— Лучше б он с Майкой остался. Наверное, приличная девка была. Сказал же — не хочет ей служить. Небось, с характером была. Ему только такую и надо. Распустился, бичара! Так я не понял, он сейчас куда пошёл? — спохватился Николай Васильевич.

— К Самадхе. Сказал что насовсем, — сообразила, наконец, Вероника Степановна, вытерев слёзы. — Только вот что он говорил про какие-то завязки?

— Неважно, — ответил Николай Васильевич, — Фиг с этими завязками. Если это цыганка, то она его так завяжет — не обрадуется. В нашем роду сумасшедших не было — образумится и вернётся.

— А в нашем были. Моя прабабушка к ста трём годам в детство впала, — упавшим голосом проговорила Вероника Степановна, — и с ребятнёй на улице в куклы играла.

— Это старческий маразм, ему до этого ещё далеко, — успокоил её Николай Васильевич, хотя сам в этом был далеко не уверен. — Увидишь, он пошатается по своим цыганкам и домой вернётся. Дело молодое.

— А врач?

— Ну, хочешь тебя к нему отвезу? Нервы подлечить.

Скитания шайвачариара

Но Гоша не вернулся.

Поначалу его привечали друзья в общаге. Благо, студенческий билет остался у него на руках и вахтёр без возражений его пропускал. А вид…  мало ли — пропился вконец, бедолага, со студентами такое бывает. А потом и его друзья решили, что всякому чудачеству есть предел. Не моется, не стрижётся — ладно, потерпим, не баре — но они не нанимались же ещё и становиться учениками этого само-назначенного гуру! Пиво не пей, девочек не води, матерно не выражайся. И вообще — живи в аскезе и подражай какому-то одичавшему чуваку из заморской книжки, которому ничего в жизни не надо, кроме снов наяву. А они ещё молоды и хотят веселиться. Да пошёл этот Гоша…  подальше, — судачили они меж собой. И отправили его вместе с его заморскими богами по этому отдалённому адресу. Правда, пожалев бедолагу, предложили ему на прощание приодеть какие-никакие порядочные вещи — уж очень он обносился, или, скорее — залоснился. Но Гоша отказался, сердечно их поблагодарив за любовь и преподанные ему уроки. Какие ещё уроки? И что интересно — бывшие Гошины друзья, избавившись от его компании, немедленно достигли нирваны, о которой он так долго и заумно талдычил им. Как сказал его бывший друг Серёга: