Свет Мира - [41]

Прозрев, что настоящая мудрость безвестна, гонима и сокрыта под обносками, как жемчужина в раковине, Гоша решил стать подобным риши, чтобы познать тапасу — власть над огнём. И для этого жить, как бродяга и нищий, то есть — стать изгоем общества. Для начала он перестал бриться и стричься, отрастив спутанную гриву, и стал похожим на дикого первобытного человека. Также он стал носить только самые потрёпанные и ужасные свои обноски. И ел только растительную пищу, но самую простую. Гоша даже перестал мыться и чистить зубы. Хотя раньше был невероятным чистюлей. И поначалу ему приходилось иногда мыться — заскорузлое тело чесалось, отвлекая от медитаций. Но постепенно, как и к вегетарианству, он привык и к грязи, перестав замечать недовольства своего тела. Гоша даже от носков отказался, считая их роскошью. А заодно ушёл и из вуза, где учился на юридическом факультете и где на него уже стали возмущённо коситься преподаватели, а студенты — зажимать носы и нехорошо ругаться. Зачем ему вуз? На пути совершенствования Духа эти бесполезные знания ему, шивачариару, не пригодятся.

Родители

Мама Гоши — Вероника Степановна, уважаемая в обществе дама и заведующая загсом — пришла в ужас от преображения сына из английского денди в немытого бомжа. Они с мужем были уверенны — их сына Георгия, окончившего школу с золотой медалью, ждёт красный диплом и прекрасная адвокатская карьера. Они для него ничего не жалели. У него было всё — кружки, секции, репетиторы, — и всё в доме крутилось вокруг любимого сыночка. И вдруг такое преображение! Поначалу Вероника Степановна даже вздрагивала, когда в открывшуюся дверь неожиданно вваливался грязный бомж. От него и соседи — приличные люди в высоких чинах — стали шарахаться! И задавать ей недоумевающие вопросы. И неудивительно — эта ужасная борода! Немытые патлы! Ужасные обноски! Как будто его шкаф не был забит самой модной одеждой. Серьги какие-то ужасные на себя надел — огромные, блестящие, проткнул для них середину ушей зачем-то. И постоянно читает какую-то сектантскую литературу! А на носу у него диплом! На её вопросы Гоша не реагировал. Лишь попросил её не вмешиваться в его личное пространство. Какое ещё пространство в её доме у её собственного сына? А когда ей позвонили и донесли, что её Гоша забрал документы из вуза, Веронику Степановну чуть инфаркт не хватил. Как — забрал? А карьера! А престиж! Ведь ему уже приготовили место в…  впрочем, о таких местах вслух не говорят. И тут она устроила настоящую истерику — с питьём каких-то вонючих капель, с рыданиями и стонами:

— Неблагодарный! Как ты мог? Я всё тебе отдала! Ты меня в могилу загонишь! Вернись в институт, мерзавец! Отец приедет — убьёт тебя!

Гоша в ответ лишь захлопнул дверь в свою комнату, закрывшись на ключ. И загудел там что-то жуткое, типа — маны-пады-ум. Какой ещё ум? Может, он с ума сошёл? Этого только не хватало! Вообще-то похоже. Что же делать?

На другой день наконец-то вернулся с севера муж, Николай Васильевич, где он работал прорабом-строителем по вахтовому методу. Гоша, зная, чем это ему грозит, даже не вышел к нему из своей комнаты, хотя зычный голос Николая Васильевича привычно разносился, наверное, на два этажа. Вероника Степановна, не откладывая в долгий ящик, тут же, на кухне, изложила ему ситуацию насчёт сына — не учится, не слушается, не моется и не одевается. Мол, надо с ним что-то делать. Пропадает ребёнок, в секту попал. Поговори с ним по-отцовски.

Николай Васильевич, мгновенно рассвирепев, как это с ним нередко бывало, ринулся в комнату сына и…  в первый миг не узнал его. Кто этот лохматый мужик, сидящий в углу на коврике? Но, присмотревшись, понял всю глубину морального падения сына. И собравшись с духом, которого у него всегда было в избытке, загромыхал на все пять этажей.

Он высказал этому патлатому чудищу, в которое превратился его сын, всё своё родительское возмущение и разочарование. И — «на кого ты похож, бичара», и — «неблагодарная ты свинья», и — «какого рожна тебе ещё надо», и — «не дам больше ни копейки», и — «не вернёшься в институт — ты мне не сын». Но этот задушевный разговор со столь разительно изменившимся Гошей получился каким-то однобоким и неинтересным. Ввиду того, что он на всё отвечал одной фразой: «Я так решил!» А потом принялся в своём углу за своё странное гудение, о котором ему говорила жена: «маны-пады-ум».

Вероника Степановна разрыдалась — ну, чисто безумный! А Николай Васильевич плюнул в сторону этого гудения и вышел. На этом их беседа с сыном по душам закончилась. Один-ноль, но не в его пользу. Короче — доминошная рыба. А Гоша даже не вышел обедать и ужинать — характер показывал.

Проведя затем бессонную ночь, родители приняли трудное решение: сегодня же они отведут Гошу к врачу-психиатру — для консультации м срочных мер. А с утра нашли такого через знакомого знакомых и договорились с ним, что сегодня же привезут к нему сына.

— Назначь ему какие-нибудь витамины, лекарства, физиопроцедуры, — гудел в трубку Николай Васильевич. — Или даже принудительно лечение. Авось, вправите Гоше мозги. И неважно, сколько это будет стоить. Его надо вернуть в общество.