Свет и тени - [22]

На поле Шошибушона стали пастись коровы, кто-то поджигал посевы его бобов, начались споры о границах его участка, арендаторы отказывались платить ему арендную плату и даже собирались подать на него ложный донос. Дело дошло до того, что пустили слух, будто Шошибушона изобьют, если он появится вечером на улице, а ночью подожгут его дом.

В конце концов миролюбивый, спокойный Шошибушон решил перебраться в Калькутту.

Он уже совсем было собрался уехать, когда в деревню прибыл окружной судья. Его посыльные, слуги, полицейские, собаки, лошади, конюхи взбудоражили всю деревню.

Дети, как стая шакалов, идущая вслед за тигром, с любопытством и страхом толпились возле дома, в котором остановился судья.

Господин наиб, запоминая, как обычно, расходы, связанные с оказанием гостеприимства, наделял судью курами, яйцами, маслом, молоком. Господин наиб усердно поставлял окружному судье пищу в размерах, намного превышавших его потребности, но, когда однажды утром явился подметальщик судьи и попросил для собаки сахиба[32] четыре сера[33] масла, Хоркумар не выдержал. «Если собака сахиба и может без угрызений совести переварить масла намного больше, чем местные собаки, все же такое количество этого деликатного продукта вредно для ее здоровья», — сказал он подметальщику и не дал масла.

Подметальщик рассказал своему господину, что он пошел к наибу узнать, где можно достать масла для собаки, но наиб на глазах у всех прогнал его прочь за то, что он из касты подметальщиков, и пренебрежительно отозвался даже о самом сахибе.

Кастовую гордость брахманов сахибы, естественно, не терпят; кроме того, наиб осмелился оскорбить подметальщика сахиба. Этого судья уже никак не мог простить и тотчас же приказал: «Позвать управляющего!»

Весь дрожащий, поминая про себя имя Дурги[34], Хоркумар предстал перед домом, где остановился сахиб.

Раздались шаги, и судья вышел.

— Почему ты прогнал моего подметальщика? — с английским акцентом громко спросил он.

Хоркумар, сложив руки, поспешно ответил сахибу, что никогда не мог бы позволить себе такой наглости; правда, вначале, заботясь о благе четвероногого, он вежливо отказался дать для собаки четыре сера масла, но потом послал людей собрать его.

Сахиб спросил, кого и куда он послал. Хоркумар назвал первые пришедшие ему на память имена. Сахиб приказал своим людям выяснить, правда ли это, а наиба задержал у себя.

К вечеру посланные вернулись и донесли, что никто никуда не ходил. У судьи не оставалось никакого сомнения в том, что все слова наиба лживы и что подметальщик сказал правду.

— А ну-ка, возьми его за ухо и выведи из дому! — крикнул разгневанный окружной судья подметальщику.

Не теряя времени, на глазах у толпившихся вокруг людей слуга выполнил распоряжение сахиба.

Весть о происшедшем немедленно разнеслась по всей деревне. Придя домой, оскорбленный Хоркумар не мог даже есть и, как мертвый, повалился на постель.

Должность Хоркумара создала ему много врагов, и это происшествие доставило им большую радость, но, когда о нем узнал Шошибушон, уже собравшийся ехать в Калькутту, он пришел в негодование. Всю ночь юноша не мог заснуть.

На следующее утро он явился к Хоркумару. Тот схватил Шошибушона за руку и растерянно заплакал.

— Судью нужно привлечь к ответственности за оскорбление. Я буду твоим защитником, — сказал юноша.

Услыхав, что надо подать в суд на самого сахиба судью, наиб испугался. Шошибушон не отступал.

Хоркумар попросил дать ему время на размышление, но, когда он узнал, что слух о его унижении распространился уже повсюду и его враги не скрывают своей радости, он не мог больше выдержать и пришел за помощью к Шошибушону:

— Бабу, я слышал, ты почему-то решил ехать в Калькутту. Не делай этого! Когда в деревне есть такой человек, как ты, мы чувствуем себя гораздо смелее. Во всяком случае, ты должен помочь мне смыть это оскорбление.

IV

И вот тот самый Шошибушон, который вечно прятался от людей, сегодня сам явился в суд. Выслушав Шошибушона, судья позвал его в свою комнату и предложил:

— Шоши-бабу, не лучше ли потихоньку уладить это дело?

Прищурив глаза, Шошибушон внимательно посмотрел близорукими глазами на переплет лежащего на столе свода законов.

— Я не могу дать такой совет моему клиенту. Он был оскорблен публично. Как же это можно «уладить потихоньку»?

После недолгого разговора сахиб понял, что этого скупого на слова, близорукого человека нелегко переубедить.

— Олл райт[35], бабу, посмотрим, что из этого выйдет!

Назначив день судебного разбирательства, судья вышел из комнаты.

Не теряя времени, окружной судья написал заминдару:

«Твой наиб оскорбил моих слуг — этим самым он отнесся непочтительно ко мне. Надеюсь, ты примешь соответствующие меры».

Заминдар потребовал Хоркумара к себе, и тот рассказал обо всем, что произошло. Заминдар страшно рассердился:

— Почему ты немедленно, без разговоров не дал подметальщику четыре сера масла? Ты что, разорился бы от этого?

Хоркумар не мог не согласиться, что это не нанесло бы его состоянию никакого ущерба. Признав свою вину, он добавил:

— Видно, звезды мне не благоприятствовали, поэтому я и совершил такую глупость.