Свет грядущих дней - [57]

Проведя в городе еще несколько успешных убийств нацистов, движение решило нарастить активность и объединить силы с евреями – членами ПРП для финального крещендо. 22 декабря 1942 года, когда многие нацисты ходили по магазинам, покупая рождественские подарки, и собирались на праздничных вечеринках, на улицы Кракова вышло сорок евреев и евреек – бойцов Сопротивления. Женщины повсюду расклеивали антифашистские плакаты, а мужчины несли знамена польского партизанского движения и возлагали венки к памятнику польскому поэту – все для того, чтобы евреев не обвинили в том, что должно было последовать. Затем они напали на военные гаражи и включили сирены тревоги по всему городу, чтобы вызвать всеобщий переполох. В семь часов вечера они совершили налеты на три кафе, где немцы собрались на рождественские вечеринки, и забросали их гранатами. Они метнули несколько гранат в окна «Богемы», кафе, являвшегося излюбленным местом встреч немецкой военной верхушки в старом городе. В результате было убито по меньшей мере семь и ранено гораздо больше нацистов[374].

Хотя руководители Сопротивления были арестованы и впоследствии казнены, евреи продолжали бомбить цели за пределами города, включая главный вокзал Кракова, кафе в Кельце и кинотеатр в Радоме – все с помощью Голы Майр.

* * *

Через несколько недель после декабрьской акции Хеля ехала в поезде[375], охваченная паникой: где она будет спать, что есть, – и разговорилась с молодым поляком-преподавателем. Он заверил ее:

– Война скоро закончится.

– Откуда вы знаете?

Он объяснил: польские партизанские силы пришли в движение. Он очень гордился тем, что поляки-подпольщики взорвали кафе!

Хеля не смогла сдержаться. Что, если она – последняя оставшаяся в живых еврейка? Он должен узнать правду. Все равно не осталось никого из тех, кого она рисковала предать.

– Вам следует знать, дорогой пан, – сказала она, – что акция, о которой вы упомянули – взрывы в краковских кафе, – проведена молодыми бойцами-евреями. Если вы доживете до конца войны, пожалуйста, расскажите об этом миру. И, кстати, я тоже еврейка.

Мужчина был ошарашен. Поезд приближался к Кракову.

– Идите за мной, – повелительно сказал он, когда они приехали.

Наверное, это мой конец, подумала Хеля, но какое это имело значение?

Попутчик привел ее в теплую квартиру, где она смогла провести ночь в безопасности.

Глава 11 1943 год, новогоднее варшавское мини-восстание

Цивья и Реня

Январь 1943 года

В шесть утра, через несколько недель после того как она вместе с товарищами инспирировала мятеж в Кракове, Цивью разбудили новостью[376]: нацисты наводнили Варшавское гетто. Неожиданная «акция».

В ŻOB’е считали, что нацистам не до них, те проводили широкомасштабные аресты тысяч поляков в арийской части города. Организация даже попросила всех своих связных вернуться в гетто: казалось, что в тот момент это было безопаснее. Даже поляки-подпольщики прятались в гетто.

Однако Гиммлер[377] спустил новые квоты.

Был поздний вечер, руководители собрались для обсуждения планов, но Цивья тут же оделась и бросилась на улицу – оценить обстановку. Улицы были окружены. Немецкий часовой стоял перед каждым домом. Не было никакой возможности выйти, связаться с другими ячейками. Все вчерашние планы оказались бесполезными, предпринять какие бы то ни было боевые действия стало невозможно. Немцы собираются одним махом уничтожить все гетто?

Цивья запаниковала. Как они могли оказаться настолько неподготовленными? За последние месяцы, несмотря на многочисленность жертв летних «акций», успехи ŻOB’а возродили надежду. Как и в Кракове, молодежные группы состояли из людей, которые уже убедились, что могут доверять друг другу, и горели желанием войти в тайные боевые ячейки. В дополнение к нескольким сотням еще остававшихся в живых товарищей в гетто ŻOB набрал новых членов, тщательно заботясь о том, чтобы в их число не затесались осведомители. Была сделана еще одна попытка объединиться с другими движениями. И снова не смогли договориться с ревизионистской группой «Бетар»[378], которая была лучше вооружена и организовала собственную милицию (Еврейский воинский союз). А вот Бунд в конце концов согласился на сотрудничество. Вместе со «взрослыми» сионистскими партиями он присоединился к ŻOB’у, был создан новый альянс[379].

Обретя больший авторитет, ŻOB смог наконец наладить связи с польским подпольем[380], состоявшим из двух соперничавших фракций. Отечественная армия (известная в Польше как Армия Крайова, АК) подчинялась принадлежавшему преимущественно к правому крылу правительству в изгнании, базировавшемуся в Лондоне. Несмотря на то что в ней состояло много либералов, помогавших евреям (Ян Жабинский, известный директор варшавского зоопарка, был членом АК), руководство АК было антисемитским. Народная армия (Армия Людова, АЛ), с другой стороны, была ассоциирована с коммунистической ПРП и в то время являлась более слабой из двух фракций. Руководство Армии Людовой сотрудничало с Советским Союзом и более охотно шло на контакты с еврейским гетто и лесными партизанами – а фактически со всеми, кто хотел свергнуть фашистов. Но им недоставало ресурсов.