Свет глубоких недр - [15]

Помог недавно полученный кремний-пластик — силико-лизавирол.

К Октябрьским праздникам были готовы две лодки.

Экспедиция в полном составе отправилась. осматривать их. В доках эствальдской верфи стояли необычные сооружения — полупрозрачные, цвета морской воды, внутри темные перегородки, скорее похожие на тени, чем на плотное вещество.

Высота лодки чуть выше человеческого роста, длина около двадцати метров, ширина — четыре.

Лелька с усилием давит ладонью на гладкую и приятно теплую поверхность. Но стена не меняется, не туманится от прикосновения и даже от дыхания.

Ксения Михайловна задумчиво смотрит сквозь стены, как будто опечалена чем-то. Для такого торжественного случая она постаралась одеться очень нарядно. Но юбка слишком длинная, и рюшка старомодна. Лельке немного жаль ее.

— Должен признаться, — процедил Эдуард, — мне апартаменты больше, чем нравятся. В этакой голубой прозрачности можно пребывать вечно.

— Цвет подобран удачно, — заметил Вадим. — Эти стены сольются с водой. Нам будет казаться, что мы неотделимы от окружающего.

— Да? — живо повернулся к нему профессор Логинцев. — Я именно этого и хотел.

Александр молчал, о чем-то сосредоточенно думая.

— Абсолютный изолятор, — похлопывая по стенке рукой, продолжал Петр Петрович, — никакое напряжение не пробьет…

— Когда мы должны выехать? — спросил Александр.

— Поближе к весне.

— Зачем? Разве в подземном мире есть времена года?

ГЛАВА 4

1

Подземный мир действительно не знает времен года. Десятого декабря они отправились в путь.

Вертолет спустил снаряжение в серый сумрак мороза. Полярная ночь огладила сугробы. Рыхлые очертания сопок слились с низкими облаками.

Петр Петрович ступил на землю последним. Маленький, полный, он притопывал мохнатыми сапогами.

— Хорошо! Превосходно! — И умолк, наклонив голову, словно слушая что-то. — Шипенье…

Лелька улыбнулась.

— Дыханье твое, папа. Настоящий мороз — шелестит…

Возле самого лаза, у подножья двух сопок, раскинули лагерь. Мгновенно поднялся домик из нинолина, потянулась в небо антенна.

Зимой очень тихо, ветер не прорывается сквозь сплошные цепи гор.

Вертолет висел над ними, пока все не было готово… Вспыхнули желтые огни в туманных стенах домика.

Путешественники раскинули легкие складные стулья. Вадим установил связь с Большой Землей.

— Что передать? Идем ко дну?

— Или к потолку, — добавил Петр Петрович, — что в нашем положении будет одно и то же… А сейчас…

— Отпустим вертолет…

Они вышли в туманный стелющийся мороз. Долго стояли в холодной мгле. Руки подняты для прощального взмаха и так застыли. Небо не сохраняет ничего, даже теней. Но хочется поймать последние движения крыла или хотя бы туманную нить. Что это, связь с прошлым и будущим?

Вернулись погрустневшие и молчаливые.

Ксения Михайловна ставила на стол румяный пирог с брусникой, огромную рыбу в прозрачном желе. Ее пальцы дрожат… Неловко опущена на скатерть тарелка. Но лицо серьезное, обычное… И трудно понять, о чем она думает…

А наверное, о том же, о чем Лелька и Саша…

Напряженность перед прыжком. И ждешь — быстрее бы наступил… И невольно замираешь — остановиться… Тем более что теперь можно передохнуть, как говорят, законно. Чуть-чуть задержать желанное… То, что должно быть, — уже неотвратимо. Никто не в силах отменить спуск в земные недра. Более того — это уже их долг, повседневная работа. И скоро станет буднями…

Петр Петрович отдавал последние распоряжения. Пробираться в подземное море всем вместе. Там можно будет разделиться. Одна группа — Петр Петрович, Леля, Вадим, вторая — Саша, Ксения Михайловна, Эдик.

Спать трудно в последнюю ночь. Лелька лежала в одной комнате с Ксенией Михайловной и чувствовала в темноте: та тоже не спит.

— Как перед боем, — тихо и как-то особенно задушевно сказала Ксения Михайловна, — помню, под Курском вдруг наступила тишина, еще более напряженная, чем сейчас…

А Лелька и не знала, что Ксения Михайловна — участница Великой Отечественной войны.

— Мне было тогда, как тебе сейчас, двадцать… Раненых в тыл отправили. И я спала, вернее, как сейчас, пыталась спать. И думала еще о том, что Миша Левчук вечером крепко-крепко сжал мне руку… Мы стояли в сугробах, у камней искромсанного дома.

У каждого в жизни бывает такая ночь. Только у кого весенняя, полная цветения, а у кого завьюженная, прошитая чернью развалин, с крупинками песка и острого снега на губах.

— Утром началась атака. Я видела, как Миша поднял роту… А потом застыл на снежном бугре… Я ползла к нему — а вокруг десятки раненых. И все мотала и мотала бинты на бурую кровь… А когда доползла — тело не сохранило даже тепла. Вот и остались мы с ним на всю жизнь двадцатилетними.

Лелька побоялась спросить: неужели больше никого не было в жизни? Но как бы отвечая на незаданный вопрос, Ксения Михайловна добавила:

— Я не из тех, кто легко любит…

Лелька в темноте не только не видела, но сейчас даже не могла себе представить ее лицо. Уже располневшая женщина, прямые стриженые волосы, неприметное лицо. Но какое оно сейчас? Как светится?

2

Проникнуть в подземный мир трудно. Пришлось несколько расширить отверстие воронки. Прежде чем решиться на это, Александр долго думал, рассчитывал, отбирал множество проб воды, замерял температуру и давление. Увеличение стока на поверхность может исказить термодинамическую картину.