Свет глубоких недр - [17]

3

Прежде всего Александр увидел полосы. Четкие, прямые, они плыли одна за другой в мутной глубине, где-то очень высоко. Что это? Опасность?

Александра ошеломил звук цокающий, точный. Как будто в этом призрачном мире он понимал его неизбежность и все время ждал. Успел подумать: спрятаться в гуще лапчатых образований. Но что-то необратимо изменилось. Страшное ощущение скованности. Дикое откровение: лодка не подчиняется воле человека. Более того! Она сжимается… Ока наваливается… Душит… Трещит.

Голос Эдуарда.

— Рация! Рация!

И самое страшное: рации больше не существует.

Он старался успокоиться, внимательно осмотреть все, но взгляд судорожно прыгал с изломанной рации на черные крылья неведомо откуда взявшейся мельницы, вдруг двинувшиеся со своего привычного места. Крылья, как ножи, приближались друг к другу, все плотнее и плотнее, перетягивая на две неравные части эластичный корпус лодки.

В образовавшемся маленьком отсеке Ксения Михайловна. Она сжалась, не отрывая глаз от надвигающихся стен, от… неминуемой гибели… Александр каждой клеточкой тела чувствовал только эту гибель. Корпус лодки может быть разрезан… Оказаться в кипятке… Рядом водолазные костюмы… Схватил один… Начал судорожно натягивать… И увидел: Эдуард проталкивает что-то Ксении Михайловне в еще не сомкнувшееся отверстие. Тоже костюм! Она ухватилась за него двумя руками! Но уже невозможно… Отверстие узкое… Зажало… Эдуард засунул ножку стула, стараясь противостоять напору сжимающихся тисков. Нет сил…

— Саша! Нажми!

Саша навалился. И оба упали… Стул сломан… Эдик схватил второй… Но отверстие замкнулось. Ксения Михайловна лежит, сжатая прозрачными стенами. Голова запрокинута, следит за надвигающимися пластинами.

Лелька непрестанно радировала:

— Отвечайте! Отвечайте! Отвечайте!

Петр Петрович рядом, почти прижался к дочери. И слушает не менее напряженно, чем Лелька… Вот-вот проступит легкое потрескивание…

Вадим стремительно вел лодку среди каменистых дебрей, подчиняясь неведомо какому зову. Ни Леля, ни профессор Логинцев не понимали, по каким признакам Вадим выбирает курс. Это не мог бы сказать и он сам.

От первого знакомства с этим миром в сознании осталось что-то слишком смутное… Неслышные звуки, что ли… Но Вадим уверен, что точно определяет, где это «что-то» происходит. Нет, не то чтобы он видел знакомые места. Все знакомо и незнакомо. Все застывшее… Застывшее?.. Да! Застывшее! Но где-то есть движение. И он его улавливает. Он идет к этому движению. Он как будто что-то помнит… Стоп! Резко затормозил. Движения больше нет.

Леля слабо вскрикнула. И тогда Валим увидел. Деревья в каменистых джунглях переливаются сотнями огней. Среди сияния темная, строго вертикальная полоса. Она не отражает света. Черная, как сажа… Время от времени веером от нее разметаются искры. Искр особенно много там, где эта стена пережала лодку. Два вздувшихся пузыря-отсека.

В меньшей части (она ближе к Вадиму) — Ксения Михайловна. Ее лицо невозможно рассмотреть, только беспомощно запрокинутый затылок.

Эдик между черных пластин старается протолкнуть ножку стула.

Саша растерянно оглядывается. И вдруг бросается к штурвалу давлений.

«Что он хочет! Эти гигантские крылья не растолкнуть, а лодку разорвет».

— Стой! — закричала Лелька, прекрасно сознавая, что он не может ее слышать.

Саша оттолкнул рычаг и в изнеможении опустился на пол.

Леля чувствовала: он их не видел и опомнился не потому, что они близко. А по велению собственного сердца… Нет! Старик бы так не растерялся. Анатолий Иванович точно бы знал, что следует делать.

Вадим вел лодку в глубину. Подобраться можно только снизу. Вверху безраздельно властвуют блестяще черные пластины-ножницы.

Вадим не замечает ничего, даже ее, Лелю. Петр Петрович крупными цифрами исписывает листок за листком. Вадим, не отрываясь от сверкающих дебрей, взял левой рукой исчерченную бумагу, мельком взглянул.

— Ясно!

Он четко выполнял волю Лелиного отца. Он рассчитал, он все предвидит. Как можно быть таким уверенным? Как можно все предусмотреть?

Вечное единоборство воли и разума с неведомым… Не в этом ли вся жизнь Петра Петровича? И Старика тоже. Такая же судьба ожидает Лельку, если… если она сумеет работать со Стариком…

Годы поисков, высоко развитое чувство интуиции… И вот… смертельная схватка…

Отец бормотал:

— Полупроводники… Все эти образования — полупроводники… А пластина — углерод-три, сомнения нет… Пустить ток в обратном направлении, расширить запирающий слой… И перестанет проводить ток…

Гибнущая лодка над ними.

Направили прожектор на темную массу пластин. И ножи вздрогнули. Там, где они сдавили лодку, сильнее посыпались искры.

Но не разжались.

Вадим, передав Лельке управление, выскользнул в море. Лелька старалась следить за ним. И это не трудно. Вадим — единственная тень среди мерцающих глубин.

Цок! Цок! — это стучат ножи друг о друга.

Вадим набросил провод на пластину. Прикосновение не вызвало реакции.

Ждали мучительно долгие мгновения, пока Вадим вернется. И только тогда пустили ток. Крылья-ножи дернулись.

Цок! Цок! — сотрясались они. Упругие волны, как в теле рыб-угрей, изгибали их.

Пластины расходились.