Суррогатная мать - [8]

Клейтон и Анни кивнули.

— Вопросы?

Нет вопросов. Он взглянул на них. Они специализируются по убийствам и насильственным преступлениям, он лично их подбирал для такой работы. Между ними существовало взаимное доверие, и он надеялся, что взгляд, который он заметил раньше, не подорвет его. Он внимательно смотрел на их лица и видел там только решимость. Желание поймать двойного убийцу и найти ребенка, который, возможно, все еще жив. Никому из них в ближайшее время не удастся попасть домой. Или просто отвлечься. Он почувствовал угрызения совести и подумал, что́ могло бы облегчить это. Попробовал сообразить.

Но тут же выбросил эту мысль из головы. Нужно будет вернуться к ней потом.

— Хорошо, — сказал он. — Идем. У нас много дел.

И направился к выходу из квартиры.

Глава 5

Фил стоял перед многоквартирным домом, отдирал липучки своего бумажного костюма, чтобы достать мобильный телефон. Он снова подумал о том, что сказала Анни.

И это все в Колчестере…

Колчестер. Последний форпост графства Эссекс на границе с Саффолком. Если Небеса, как пел когда-то в своей песне Дэвид Бирн, это место, где никогда и ничего не происходит, то в этом смысле у Колчестера с Небесами много общего. Но Фил отлично знал, что какие-то жуткие вещи могут происходить где угодно.

Он огляделся по сторонам. Квартира Клэр Филдинг находилась в районе под названием Парксайд Квотер, который был зажат между речкой, кварталом Датч Квотер и парком Кастл. Датч Квотер — это извивающиеся улочки и переулки, оставшиеся с шестнадцатого века, дома времен короля Эдуарда, вклинившиеся между центральной улицей и рекой. Урбанизированная деревня, самопровозглашенная территория местной богемы, картина которой дополнялась булыжной мостовой, пабами на углах и даже своим гей-клубом. Парксайд Квотер был застроен современными городскими коттеджами и многоквартирными домами — сплошные ложные башенки из дерева и окна со ставнями, — которые строились, чтобы своим видом соответствовать старинным зданиям, но выглядевшие лишь их дешевой игрушечной версией.

Он шел по пешеходной дорожке к реке, где солнце заслоняли плакучие ивы, отбрасывающие пятнистые тени. Дорожка вела к парку Кастл, и обычно по ней в обоих направлениях двигались любители бега трусцой и матери с колясками. На другом берегу реки выстроились причудливые старинные коттеджи с террасами. Чуть выше и позади них находилась Норсстейшн-роуд — главное связующее звено между железнодорожным вокзалом и центром города. Все казалось таким обыденным, таким нормальным. Безопасным. Наполненным счастьем.

Но сегодня в Датч Квотер будет тихо. Не будет на дорожке бегунов и мамочек. Повсюду виднелись сидевшие на корточках полицейские в белых костюмах, начавшие поиски. Фил посмотрел под ноги. Будем надеяться, что перчатки у них прочные. Повсюду, словно какие-то абстрактные скульптуры, были разбросаны пустые банки из-под крепкого пива «Спэшл Брю» и пластиковые бутылки от сидра. Выброшенный использованный презерватив. Иголки от шприцев встречались реже, чем обычно, но это вовсе не означает, что наркоманов стало меньше, и Фил это знал.

Он поднял глаза и увидел на мосту прохожих, выглядывавших из своих безопасных и счастливых мирков в его мир. Обыватели со стаканчиками кофе, мобильниками и газетами в руках останавливались по дороге на холм, реагируя на огораживающую место происшествия бело-голубую полицейскую ленту, словно сороки на все блестящее.

Фил не обращал на них внимания, пытаясь выбраться из бумажного костюма. Справившись с этим, он взглянул на свое отражение в окне на первом этаже. Высокий, за метр восемьдесят, да и в целом выглядит неплохо — никаких заплывших салом мускулов или пивного животика, — потому что он держит себя в форме. И не из-за того, что склонен к самолюбованию, просто его работа предполагала неопределенную продолжительность по времени, питание в закусочных и, если не быть осторожным, слишком большое количество алкоголя. При таких условиях очень просто поддаться этому образу жизни, что уже и произошло со многими его коллегами, поэтому он заставил себя регулярно посещать тренажерный зал, бегать, ездить на велосипеде. Ему предлагали поиграть в бильярд, расслабиться, познакомиться с новыми людьми, посмеяться за парой бокалов пива. Но он это отвергал. Это не для него. И дело не в том, что он не общительный. Просто больше привык находиться в компании себя самого.

Он пытался не быть похожим на стереотипный образ полицейского детектива, считая, что костюм, стрижка ежиком и сверкающие черные туфли относятся к совершенно другой полицейской униформе. У него даже галстука не было, а вместо форменной рубашки он частенько носил простую футболку. Его неподатливые темно-каштановые волосы падали на лоб, а на ногах он носил что угодно, только не черные туфли. Сегодня на нем был пиджак и жилет от костюма в тонкую полоску, темно-синие джинсы «Левайс», полосатая рубашка и коричневые ботинки.

Но глаза выдавали охватившее его внутреннее напряжение. Глаза поэта, как когда-то сказала его бывшая подружка. Душевные и меланхолические. Он тогда еще подумал, что из-за них он выглядит несчастным. Сейчас под ними лежали темные круги.