Суркай - [11]

Тут прозвучал выстрел; но не громоподобный БУМ! , который издает гаусс-винтовка, а скорее щелчок.

Фигура дернулась, описав широкую дугу. Она раскинула руки, за этим последовали оглушительный КА-БУМ и снопы искр, когда гаусс-винтовка выстрелила по деревьям. Ещё один щелчок, и фигура, обвиснув, словно сломанная марионетка, повалилась на снег.

С широко раскрытыми глазами, Джейкоб резко выдохнул, издав при этом короткое «ха!» И тут, когда осел снег и всё  прояснилось, он увидел лежащую на животе Мару, не дальше пяти метров. По снегу петляла свежая кровавая дорожка, по которой можно было проследить, как она продвигалась, опираясь на один локоть и одно колено. В правой руке она держала пистолет.

Встретившись с взглядом Джейкоба, она улыбнулась.

– Всегда пожалуйста, – сказала она.

– Что теперь? – спросил Джейкоб, когда Мара закончила.

Она отдала ему его радиопередатчик.

– Будем ждать. Шторм всё ещё сильный, но они пришлют за нами корабль, как только смогут. Им не терпится увидеть, что у нас здесь, – она кивнула головой в сторону черного ящика с желтым символом «Биологическая опасность». – И узнать, что это за люди, были. Конечно, мы можем никогда этого не узнать. Больше шансов, что это были «Локи». Такое как раз в духе этой гадюки Катрины. Но кем бы они ни были, у нас есть их костюмы, которые наши ученые с радостью изучат.

– Ох, – медленно, левой рукой Джейкоб засунул передатчик в куртку, стараясь не беспокоить правую руку. У них не было подручных материалов, чтобы её перевязать, и она чертовски сильно болела. К тому же ему все равно было очень холодно.

При осмотре снаряжения убитой женщины они нашли палатку (и даже смогли ее поставить; задача не из простых во время шторма и при наличии всего двух здоровых рук на двоих), куда они перетащили черный ящик и ее рюкзак. У неё не было обогревателя, только спальный мешок, сухпаек и вода. Всё же это было лучше, чем сидеть снаружи. – А мы что, ну, не считаемся?

– Относительно, – Мара криво улыбнулась опухшими губами. – Расслабься, они не дадут нам замерзнуть до смерти, кроме того у нас отличные доктора. Просто нужно время.

– Я знаю. Будем ждать, – вздохнул Джейкоб и задрожал. – Если бы только у нас был обогреватель. Использовал все топливо на деревья.

– Это было необходимо.

– Да знаю я. Но все равно.

– Ну, – Мара запнулась, – есть кое-что, что мы можем сделать.

– Да?

– Ага. Согреться телами, - увидев выражение лица Джейкоба, она рассмеялась. – Я просто предлагала залезть в спальный мешок и вместе закутаться в куртки. Только очень осторожно. У меня дико болит плечо, да и твоя рука не лучше. Зато нам будет тепло и уютно. Мы могли бы рассказывать друг другу истории, чтобы время прошло побыстрее, воут?

– О, – Джейкоб не знал, что он почувствовал, то ли облегчение, то ли разочарование. «Черт тебя побери, повзрослей; она же, ну, элементал. Ты, правда, думаешь, она может заинтересоваться…» – Лады. Вот только…

– Да?

– Я, это, могу двигать только левой рукой.

– Даже одной рукой тебе удалось поставить палатку. Кстати, у тебя очень необычная левая рука. Готова побиться об заклад, за этим стоит длинная история, я права? – должно быть, что-то в его лице её насторожило, мягким голосом она добавила:

– Джейкоб, я не хотела обидеть тебя. Не стоило мне шутить на эту тему.

– Всё в порядке, – проглотив ком в горле, ответил он, глаза щипало от подступивших слез, но всё же он выдал вялую улыбку. – Вообще-то мне вроде как интересно, что ты здесь делаешь. Это не очень похоже на, ну знаешь…

– На обычное поведение воинов клана? Нет, не похоже, – она вздохнула. – Суркай лежит за пределами обычного. На самом деле, это очень тяжело.

– Суркай?

– Так мы называем ритуал прощения, и это тоже долгая история. Давай договоримся. Я стану твоей правой рукой, а ты – моей левой, прижавшись друг к другу, мы быстро согреемся.

Затем я расскажу тебе о суркай, а ты мне расскажешь, как ты стал таким, как сейчас. Согласен?

Джейкоб не мог понять, что это значило на самом деле, ведь Мара была старше, но она была очень красивой, а он сильно замерз. Кроме того, ему наконец-то захотелось рассказать о Иоакиме. Не так, как во время сеансов с психиатром, или бесед с Кристианом, а по-настоящему выговориться, поделиться с другом.

– Ладно.

– Ну, вот и хорошо. Тогда для начала согреемся, Джейкоб Гейст, а потом мы с тобой поболтаем. Вот увидишь, – тут она  бросила на него взгляд из-под ресниц, – время пролетит так быстро, а тебе будет так хорошо, что ты пожалеешь, когда за нами прибудут спасатели.

Она оказалась права. Когда спустя четыре часа он услышал рев двигателей, а их взгляды встретились, её глаза, казалось, оттаяли, стали мягче. Словно между ними наконец рухнула стена. Хотя, возможно, это произошло с ним, потому что он понял, что ему не хочется, чтобы это заканчивалось. Не сейчас. Может, никогда. Они лежали, прижавшись друг к другу, им было так тепло – и от этого ему было… хорошо. Это было правильно.

– Можно спросить тебя кое о чем? – дождавшись её кивка, он продолжил. – Ты любила Стивена?

К его великому облегчению, она не ответила, что не его дело и не задала встречный вопрос, почему он об этом спросил.