Сумка Гайдара - [23]
Жора зарядил миноискатель батарейками «Сатурн», не надевая наушников, поднес щуп к топору и щелкнул выключателем. Мембраны в наушниках завыли и застонали от изнеможения. Жора поспешно дернул пальцем рычажок.
Мы присели перед недальней дорогой. И двинулись в путь.
У заветного сарая бросили на землю инструмент. Я повесил на дерево пальто. Жора свинтил миноискатель, деловито спросил:
— Откуда начнем? — и щелкнул рычажком.
В тот же миг глаза его под мощными надбровными дугами округлились:
— П-послушайте!
Но я уже издали слышал победный, ликующий вой. Жора сунул мне в руки миноискатель, сбросил на пол шинель и схватил лопату.
Он с такой силой вонзил ее в землю, что я испугался: сломает! Вскоре лопата заскребла неподатливый лед. Жора принялся долбить его ломом. И вдруг металл звякнул о металл.
Жоре стало жарко. Он отшвырнул пояс, расстегнул пуговицы парадного френча и снова взялся за лом. Вот Жора что-то поддел, лом чуть выгнулся, спружинил, но массивная находка не желала выходить на поверхность. Быстро, как отбойным молотком, Жора стал долбить мешавшую корку льда, снова подсунул под неведомый предмет лом, всем телом надавил на него и выбросил к моим
ногам длинный, изрядно проржавевший, но еще вполне пригодный полоз от саней.
Был легкий мороз, но Жора стоял весь распаренный и, прищурив глаза, глядел куда-то в сторону, видимо стыдясь своей горячности. А я тяжело дышал рядом с ним, будто пробежал стометровку, хотя не сделал ни полшага.
— Искать надо в сарае, под шулою, — сказал я, успокаивая нас обоих. И показал, под какой: средней справа, которую я выбрал позавчера.
Жора кивнул, виртуозным перебором пальцев застегнул все пуговицы френча, поднял с земли и защелкнул на себе пояс, отряхнул и повесил на крюк для хомутов шинель. Видимо решив больше не поддаваться опасным для сапера эмоциям, он не спеша надел поверх теплой шапки наушники, поднес щуп к столбу, легким, небрежным движением коснулся выключателя — и в тот же миг сорвал с головы наушники.
Гулкую пустоту сарая прорезал ровный, тугой, пронзительный вой. Было даже непонятно, как маленькие мембраны способны издавать такой звук. Жора бегом отнес прибор в сторону, а я успел подумать: «Как хорошо, что я угадал, где искать».
Теперь мы работали в четыре руки. Мерзлые комья летели в разные стороны. Я первым высек искру, задев какой-то потаенный металл. Мы яростно заскребли. Вмерзшее в землю железо было тяжелое, широкое. И пока я пытался определить его границы, Жора побежал за ломом и, возвратясь, сунул острый конец в щель между неопознанным железом и заледеневшим грунтом.
«Это не может быть сундучок, — думал я. — Это нечто пофундаментальнее».
И не ошибся. У наших ног лежала тяжелая чугунная плита.
К вечеру земляной пол сарая был весь перепахан. Миноискатель охрип. Мы откопали груду крюков, скоб, сношенных подков, колесных ободьев, тележную ось и вполне пригодную наковальню. На месте сарая, видимо, когда-то стояла кузница.
Мы не пошли обедать. Отказались от куриного супа с лапшой, который нам предложила Елена Дмитриевна. Конечно, хотелось есть, но было стыдно, что мы за целый день ничего не нашли.
Когда стемнело, мы побрели к Афанасии Федоровне.
Накормив нас ужином, она ни о чем не спросила: служба информации на селе поставлена безукоризненно.
Назавтра, едва развиднелось, мы уже были в сарае. Весь его пол носил следы нашей торопливой и беспорядочной деятельности.
— При такой кустарщине, — сказал я Жоре, — мы можем с тобой не заметить даже закопанный паровоз. Сделаем вот что: ты сантиметр за сантиметром прослушаешь каждую стенку. Где наушники запоют особенно громко — вбивай колышки.
Работа по новой системе помогла извлечь коленчатый вал, лемех от плуга, дырчатое сиденье от косилки, борону без половины зубьев, три тяжа от оглобли и переднее колесо трактора «фордзон».
Но среди сотен килограммов стали и чугуна мы не нашли ни обломанного штыка, ни жестянки от винтовочной обоймы, ни «рубашки» от гранаты — ничего, что могло быть закопано или хотя бы обронено в сорок первом. А мы ведь искали в точно указанном месте.
Пусть сарай после войны перестраивался и что-то в его границах сдвинулось. Мы копали вокруг столбов широко, примерно через каждый метр делали шурфы и опускали в них трубу щупа. При малейшем завывании наушников контрольный шурфик под нашими лопатами уподоблялся воронке от бомбы.
К концу четвертого дня пространство вокруг сарая напоминало передний край — с окопами, траншеями и ходами сообщения. Когда темнело, мы разжигали костры. Это нам дарило еще два-три рабочих часа, но результат был прежний.
К нашим заботам добавилась еще одна: кончался срок командировки у Жорика. Он не хотел уезжать, не добившись результата. А я понимал, что мне без него будет и вовсе худо. Вечером, собрав инструмент и разбросав костер, мы поднялись в дом к Елене Дмитриевне.
— Притомились? — заботливо спросила она своим низким, ласковым голосом.
— Пустяки, — ответил Жорик, вытирая ушанкой лицо, по которому струился пот, словно мы только что с ним хлестались вениками в парилке.
— Отдохните, я вас чайком напою, — предложила хозяйка.
Книга Бориса Николаевича Камова создавалась на протяжении почти двух десятилетий. Это — наиболее полное жизнеописание А. П. Голикова-Гайдара. Помимо общеизвестных фактов, автор сообщает о множестве драматических событий, о которых невозможно было рассказать до перестройки и в период разгула «солоухинщины».Автор поставил перед собой задачу: выяснить, насколько справедливы обвинения в преступлениях, будто бы совершенных А. П. Голиковым (будущим писателем А. П. Гайдаром) в годы Гражданской войны. С обвинениями такого рода с конца 1980-х гг.
В повести автор рассказывает о службе Аркадия Голикова, будущего писателя Аркадия Петровича Гайдара, в Хакасии в 1922 году, о его единоборстве с неуловимым атаманом Соловьевым (поединку был посвящен известный фильм «Конец «императора тайги»). Когда Голиков по болезни был уволен из армии, он решил испытать свои силы в литературе.
Повесть о детстве и боевой юности Аркадия Голикова — будущего писателя Аркадия Петровича Гайдара, о том легендарном периоде его жизни, о котором А. П. Гайдар сказал: «Это была обыкновенная биография в необыкновенное время».
"Эта книга — про Аркадия Петровича на войне. А называется она так — «Партизанской тропой Гайдара» — потому, что шел я по его следам. Шел, как бывший мальчишка, шел, как бывший тимуровец, шел по отзвукам полузабытых легенд, чтобы знать, как все было на самом деле. Мне довелось побывать в Лепляве и Озерище, Хоцках и Калеберде, Гельмязеве и Калениках, на Германовом хуторе и хуторе Малинивщина. Названия этих сел можно отыскать только на очень подробной карте, но они будут часто встречаться в книге. Довелось мне летать и ездить в Канев и Киев, Золотоношу и Черкассы, Гайсин и Львов, в Ленинград и в далекий Уяр Красноярского края. И это были тоже тропы Гайдара, потому что я искал и находил боевых его товарищей и еще потому, что след остается не только на земле,—он остается в памяти, он остается в сердце.
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эту книгу можно назвать книгой века и в прямом смысле слова: она охватывает почти весь двадцатый век. Эта книга, написанная на документальной основе, впервые открывает для русскоязычных читателей неизвестные им страницы ушедшего двадцатого столетия, развенчивает мифы и легенды, казавшиеся незыблемыми и неоспоримыми еще со школьной скамьи. Эта книга свела под одной обложкой Запад и Восток, евреев и антисемитов, палачей и жертв, идеалистов, провокаторов и авантюристов. Эту книгу не читаешь, а проглатываешь, не замечая времени и все глубже погружаясь в невероятную жизнь ее героев. И наконец, эта книга показывает, насколько справедлив афоризм «Ищите женщину!».
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.