— Вы должны выбрать сами, любовь моя.
— Вы мне предлагаете страшный выбор, — прошептала она. — Медальон доказывает, что он жив, Николас. Вот почему Элизабет поддержала мятежников и почему Линкольн так и не объявил себя наследником. Симнел — всего лишь марионетка, сэр, символ. Они не рисковали, подвергая принца опасности. Я думаю, что они назвали его по имени дня нашей свадьбы, Материнскому воскресенью, воскресенью симнелей. А теперь он должен будет служить на кухне Генриху, бедный мальчик.
— По крайней мере он не потеряет голову, — сухо заметил Николас.
— Но что мне делать с медальоном?
— Вам необязательно решать сейчас, — посоветовал он. — Есть время обдумать все до нашего возвращения в Лондон. Так что успокойтесь, дорогая, не надо больше слез. Если от них заржавеют пластины моего панциря, я никогда не смогу снять его и показать, как сильно я люблю вас.
Она усмехнулась сквозь слезы.
— Вам лучше подождать, пока мы доберемся до дома, сэр. О, Николас, — добавила она с печальным вздохом, — вы, должно быть, считаете меня сумасшедшей, что я примчалась спасать Тюдора, а теперь рыдаю о погибших мятежниках.
— Нет, — покачал он головой. — Вы научились заботиться о людях, любовь моя, а не просто слепо поддерживать одну сторону против другой.
— Честно говоря, сэр, — она вытерла слезы со щек, — по-моему, вы тоже многому научились.
— Мне было преподано много уроков, сердце мое, — подтвердил он, обнял ее за плечи и повел к лестнице. — Я понял, что можно ценить истинную верность в своих врагах так же, как и в друзьях, а еще я узнал, что любовь — это сила, а не слабость. И говоря по правде, любовь моя, я верю, что за годы, которые ждут нас впереди, жизнь преподаст еще много таких уроков нам обоим. Но сейчас, когда война Алой и Белой розы заканчивается, я хочу только побыстрее найти Хью и остальных и отвезти вас домой, в постель.
Обхватив его рукой за талию, Элис улыбнулась, и они вместе спустились вниз по каменным ступеням башни на залитый солнцем церковный двор.
