Султан Юсуф и его крестоносцы - [135]

— Пора! — хрипло сказал рыцарь Джон и выдохнул большое облако пара. — Прощайте!

— Прощайте, мессир! — сказали мы хором.

И рыцарь Джон, «последний эмир султана», двинулся из леса навстречу императору.

Что и говорить! Спустя несколько мгновений все германское воинство во главе со своим монархом встало, как вкопанное, будто увидело перед собой огромное войско врагов.

Откуда было взяться посреди христианской империи настоящему сарацину?! Я заметил, как многие перекрестились, видно приняв его за призрак.

Но «сарацин» и не думал исчезать, как мираж или как облачко утреннего тумана. Он опустил копье и пришпорил коня.

Император попятился, а его рыцари, тянувшиеся позади, стали сходить с дороги и неуверенно двинулись вперед, так же неуверенно образовывая плотный, но беспорядочный табун. Похоже, они все еще не могли поверить своим глазам.

Тогда мне стало хорошо видно короля Ричарда, ибо латники тоже разомкнули кольцо и подались вперед, явно решив, что теперь важнее охранять не пленника, а самого императора.

Ричард не спускал глаз с приближавшегося сарацина, затеявшему сражаться в одиночку с грозным войском. На лице английского короля застыла недоуменная улыбка.

Вдруг до нас донесся боевой клич необыкновенного эмира. И этот клич был арабским словом:

— Аль-Кудс!

В этот миг лицо короля Ричарда посветлело, будто на него сошло прозрение, и губы его шевельнулись.

Мне почудилось, будто я услышал эхо его слов, отраженное лесной глушью, что осталась у нас за плечами.

— Благодарю тебя, султан Саладин! — произнес шепотом король Ричард Английский.

Потом до нас донесся с равнины гулкий звон.

Рыцарь Джон на полном скаку ворвался во вражеские ряды, с ходу сбив с коней двух германских рыцарей, одного — пикой, а другого — просто ударом кулака… Он успел нанести и несколько сокрушительных ударов саблей, так что на земле распростерлись еще двое знатных всадников, которых не уберегли тяжелые латы. Рыцарь Джон Фитц-Рауф едва не дотянулся до самого герцога Леопольда, когда сразу несколько пик вонзились в него со всех сторон.

В этот миг я закрыл глаза. И я почувствовал, как моего правого века коснулась снежинка и осталась на ней крохотной, холодной слезою, какие, наверно, проливали в тот час на небесах ангелы Господни.

ЗМЕИНАЯ ПОЧТА

Письмо пятое

Великие Змии, считающие своим пастухом Пророка, хотя ни один из пророков никогда не пас змей. Ни Мухаммед, ни Моисей.

Наконец вы добились своего, хотя и потратили на свои труды немного больше времени, чем рассчитывали. Вам удалось усугубить раздор между сыновьями покойного султана аль-Адиля[130]. И вот теперь час пробил: из страха перед своими родичами аль-Камиль пошел у вас на поводу и продал Священный Город германцу[131]. Неспроста утонул первый Фридрих в речке — то была достойная жертва за обладание великим сокровищем. И вот второй Фридрих, его внук, получил Аль-Кудс почти даром, не пролив ни капли крови и тем осмеяв память всех кафиров, что легли костьми на землях Палестины. Говорят, что этот новый Фридрих — отпетый безбожник. Если слух верен, то вы, даже не поморщившись, отдали корону и престол Священного Города слуге дьявола. Достойное завершение дела. Зато теперь целая Империя будет приносить вам твердую прибыль и превратится в лавку ростовщика.

Раз дело сделано, но нет в прока в старых тайнах. Тем более, что Дауда по прозвищу Золотой Уж давно не существует на свете. Итак я открываю вам тайны, чтобы не уносить в могилу лишний груз. А поверите ли вы или нет, то уже ваша забота.

То был действительно Дауд, кто оставил золотой ассасинский кинжал у изголовья Халифа Змей. Он сделал это в тот же день, когда тайно вернулся в Священный Город. По правде говоря, его первым замыслом было убить Халифа, чтобы отомстить за смерть «рыцарей султана» и за многие другие темные деяния. Но в последний миг он передумал, ибо вспомнил слова султана Юсуфа, некогда сказанные одному из своих сыновей: «Старайся не проливать крови, ибо пролитая кровь никогда не высыхает». Дауд даже не мог предположить, что его выходка поднимет такой переполох среди Мудрых Змиев и станет одной из причин смерти самого Синана, Старца Горы[132].

Дауд пробыл в Аль-Кудсе всего один день. Расставшись с кинжалом, он направил стопы прямо в часовню Великой Гробницы. По дороге его заметил один из «ужей». Однако Дауд продолжал свой путь, зная, что вот-вот лишится жизни. И вот он вошел в часовню иноверцев и сделал то, что мог. Он просто повторил вслух молитву, которой его научил вдали от стен Аль-Кудса последний эмир султана Юсуфа. Как только он произнес молитву, так сразу почувствовал, что рядом с ним в часовне кто-то стоит. Поначалу его охватил страх, ибо он подумал, что пришел его убийца. Но миг спустя удивительная теплота наполнила его сердце, и он не смог сдержать слез. Все рыцари султана прошли перед его внутренним взором. И тогда он произнес благодарственную молитву — ту, которой его никто не учил. Уже не боясь предательского удара, он двинулся из часовни спиной к выходу, как это всегда делают христиане. Внезапно разум его помутился, и он пришел в себя только в роще, что за Масличной горой.