Султан Юсуф и его крестоносцы - [133]

— Ты хочешь сказать, что не султан приказал тебе убить короля? — спросил он.

— Нет, — ответил я. — Если бы он хотел этого, то не послал бы вас. Вы все только мешали бы делу. Султану достаточно было бы послать одного меня. И зачем султану смерть короля, если по всему было видно, что он желал его возвращения в Палестину?

Тень растерянности промелькнула на лице рыцаря Джона. Он переглянулся с Блонделем, но тот ничего не мог сказать.

— Тогда кому нужна смерть короля Ричарда? — спросил Джон Фитц-Рауф.

И я ответил, глядя ему прямо в глаза:

— Смерть короля Ричарда нужна была мне, ибо я хотел спасти от смерти великого султана.

— Вот как… — пробормотал англичанин и уставился на меня уже не с грозным, а глупым видом.

— Если бы нам не удалось освободить короля, — продолжил я свое признание, — а надежд на это было немного, то великий султан предложил бы за него императору куда больший выкуп, чем способна дать королевская семья Плантагенетов… А может статься, что и семье Ричарда теперь выгодно его пленение. Разве вы можете это отрицать, мессир?

На мой вопрос рыцарь Джон только тяжело вздохнул, и я стал просвещать его дальше:

— А если бы великий султан задумал помогать королю Ричарду теперь, когда казна опустошена войной и многим очень не нравится заключенный договор, то и в Сирии, и в Египте стали бы вылезать из-под камней такие ядовитые змеи, с которыми уже не удалось бы справиться… Мне это известно даже лучше, чем султану… Но султан Юсуф все равно бы стоял на своем… Я хотел спасти великого султана, ибо служил ему верой и правдой… и любил его, как родного отца.

— Вот как… — снова недоуменно откликнулся рыцарь Джон.

А меня охватил озноб, и к горлу снова подкатили рыдания. Я с трудом сдержал их. Ибо с рыданиями надо было еще повременить.

— Но теперь все мои слова и замыслы не имеют значения… как и ваша присяга, мессир, — с твердостью, на какую хватило сил, сказал я англичанину.

— Почему? — нахмурился Джон Фитц-Рауф.

Большой выдержки стоило мне дать англичанину ответ:

— Потому что великий султан Египта и Сирии Салах ад-Дин Юсуф ибн Айюб, да будет с ним вечно благословение Аллаха, скончался сегодня ночью… Сегодня, в двадцать седьмой день месяца сафара пятьсот восемьдесят девятого года хиджры[129].

Лицо рыцаря Джона окаменело.

— Откуда тебе это известно?! — хрипло вопросил он.

— Я не сомневаюсь в кончине султана так же, как и в том, что сейчас с восточной стороны, над лесом, появятся два ворона, — сказал я ему, ибо эти вещие птицы уже давно летели перед моим внутренним взором.

Оба англичанина разом повернулись к востоку. Они вздрогнули, когда увидели черных вестников, и проводили их завороженными взглядами, пока вороны пересекали небосвод.

Этой передышки мне хватило, чтобы нащупать пальцами гибкое лезвие, скрытое в поясе, и разрезать путы, стягивавшие запястья и лодыжки. Я даже успел тихо подняться и отступить на несколько шагов.

— Болндель плохо обыскал меня, — подал я голос, когда вороны скрылись из виду.

Оруженосец короля обомлел и раскрыл рот, а рыцарь Джон схватился было за рукоятку меча, но успел сообразить, что будет выглядеть глупо, выставив свое оружие против тоненького лезвия длиною в ладонь.

— Если бы я лгал вам, то вы оба были бы уже покойниками, — сказал я им и с размаху швырнул свой кинжал в озеро.

Они следили за его коротким полетом с тем же завороженным видом, что недавно — за небесными вестниками.

— Можете выбросить туда же и мой арбалет, — посоветовал я им. — Он больше не понадобится.

— Он уже там, — в смущении признался рыцарь Джон.

Видя его растерянность, я решил окончательно прояснить его разум:

— Отныне вы свободны, мессир. Присяга исполнена. Вы можете возвращаться в Англию… и рассказать о местонахождении вашего короля. Поход окончен.

Рыцарь Джон долго смотрел на меня, потом перевел взгляд в пустые пасмурные небеса.

Мне показалось, что он простоял так не менее половины часа.

Наконец он опустил взгляд на воду, и на его лице появилась грустная улыбка.

— Не сердись, Дауд, на мои слова… — тихо проговорил он, — но если бы султан скончался раньше… немногим раньше… кое-кто из нас, наверно, избежал бы смерти… Вильям тоже мог остаться в живых…

На это я мог сказать только, что пути Господни неисповедимы.

— Это правда! — изрек Джон Фитц-Рауф.

И я на миг похолодел, ибо мне почудилось эхо последних слов великого султана.

Мы молчали весь день, хотя и продолжали держаться вместе. Блондель с опаской поглядывал то на рыцаря Джона то на меня, а самого рыцаря Джона, казалось, продолжали тяготить какие-то неразрешимые сомнения.

Когда мы отогрелись в одной из таверн, взгляд его вдруг просветлел.

— Блондель, ты поедешь в Англию! — приказал он оруженосцу короля. — Завтра же!

— А вы, мессир? — ошеломленно пролепетал тот.

Джон Фитц-Рауф посмотрел на меня, словно мы состояли с ним в неком тайном заговоре.

— А мне еще надо завершить свою службу султану, — сказал он, улыбаясь. — Ведь султан хотел иметь войско, состоящее из одних эмиров… Ведь так, Дауд?

— Да, великий султан хотел иметь такое войско, — подтвердил я, недоумевая не меньше Блонделя.

— Значит, у него будет такое войско, — заявил Джон Фитц-Рауф. — Не слишком многочисленное… Не слишком долговечное… Но уж что есть, то есть.