Султан Юсуф и его крестоносцы - [132]

Вернувшись в Иерусалим, султан Юсуф отправил большой отряд мамлюков в Яффу с тем, чтобы они сопроводили в Иерусалим всех рыцарей, желающих совершить паломничество к святому месту, которое христиане называют Гробом Господним. По договору им полагалось прийти безоружными, и султан опасался за выдержку правоверных.

Многие знатные бароны пришли вознести свои молитвы у гробницы Иисуса Христа, но короля Ричарда среди них не было.

Султан понимал, что король не может позволить себе идти безоружным, да еще под охраной чужих воинов, в город, который он хотел взять силой, но так и не смог.

И все же я увидел в его глазах огорчение и даже обиду, когда он, стоя на балконе своего дворца, убедился воочию, что английского короля нет во главе процессии христианских паломников.

Вскоре во дворец пришел аль-Адиль и сказал, что епископы провели церковную службу в часовне, у гробницы пророка Исы, и что никаких неприятностей на улицах не случилось.

— Неверные совершили в Аль-Кудсе бесчисленные злодеяния, — не сдерживая злобы, проговорил старший сын султана аль-Афдаль. — А теперь как ни в чем не бывало снова разгуливают здесь под твоей защитой, отец. На твоем месте я бы распял их всех там же, где был распят их пророк.

Тогда султан Юсуф с грустью посмотрел на своего старшего сына и наследника и сказал:

— Теперь, когда наступил мир, позволь пророку Исе самому воздать за эти злодеяния…

Потом он отвернулся от сына и, немного помолчав, добавил:

— Может, и прав был прекрасный Юсуф, когда отказался стать царем Египта… хотя и мог им стать. Кто бы тогда вспомнил его добром?

* * *

И вдруг сзади, словно из глубокой пещеры, донесся глас:

— Юсуф, ты опасаешься, что только кафиры и вспомнят тебя добром?

В великом изумлении султан Юсуф повернулся назад и замер, весь похолодев.

Перед ним в одеждах аль-Афдаля стоял не кто иной как сам Ангел Смерти Асраил.

— Не плачь о завтрашнем дне, который еще не родился, — сказал Асраил, глядя султану прямо в глаза. — Что тебе теперь до того, кто помянет тебя добром, мусульманин или кафир, если оба они сотворены Богом, Всемогущим и Всемилостивым? Не плачь о несвершенном, Юсуф, ибо несвершенное ведомо только Ему, Всемилостивому и Милосердному.

— Это правда, — прошептал султан.

Ангел Асраил повернулся и стал удаляться в бескрайний простор, разверзшийся на месте каменных стен дворца.

И великий султан Египта и Сирии Салах ад-Дин Юсуф ибн Айюб двинулся следом за ним.

В те мгновения я уже не мог сдержать слез. Тугой комок подступил к моему горлу. Он душил меня, не давал вздохнуть. Судорога сотрясла мое тело. Я очнулся и открыл глаза — и увидел над собой суровое лицо английского рыцаря Джона Фитц-Рауфа. Взгляд его напоминал взгляд Ангела Смерти.

Оказалось, не тугой комок рыданий застрял в моем горло, а это острие его меча уперлось мне в кадык.

— У тебя хорошее чутье, — мрачно проговорил рыцарь Джон, — раз ты начал оплакивать свою смерть уже во сне. Не бойся, поверни голову и ответь, что ты видишь.

Там, куда указывал англичанин, стоял оруженосец короля Ричард и держал в руках части моего арбалета. Каждая была хорошо видна, и это означало, что утро наступило давно.

Я начинал смутно понимать, что произошло здесь, в заброшенной овчарне, а не далеко за морями и горами, в Дамаске или Иерусалиме, в покоях великого султана.

Я опять умудрился заснуть от собственного рассказа и впервые в жизни не уловил не только шороха травы за сотню шагов до места ночлега, но даже — оглушительного треска сена и громыхания предметов у самого уха. Подозрительному Блонделю удалось залезть в мой мешок и раскрыть мою тайну раньше срока. Но теперь это уже не имело никакого значения. Мне стало безразлично, что случится со мной в следующий миг.

— Я вижу то же, что — и вы оба, — был мой ответ.

— Зачем это тебе? — грозно, как на Страшном Суде, вопросил рыцарь Джон.

— Это оружие было мне необходимо, чтобы убить короля Ричарда, — без колебаний признался я.

— Живо повернись! — потребовал рыцарь Джон.

Я стал переворачиваться, и мне стало казаться, что сама кожа у меня на затылке и шее вздыбливается, как шерсть. Но истинного страха не было. Я даже был рад уйти поскорее вслед за великим султаном и догнать его посреди бескрайнего простора. Но вместо боли, пронзающей тело подобно молнии, меня поразил удар грома, и я провалился во тьму.

В следующий миг тьма обожгла мне лицо, и ослепительная вспышка вернула меня к жизни. Я очнулся и осознал, что неведомая сила поднимает меня из воды.

Не кто иной как рыцарь Джон мокнул меня в озерцо и усадил спиной к дереву. Руки мои были крепко связаны сзади, а лодыжки — не менее основательно стянуты полосой ткани, оторванной от моего плаща и свернутой жгутом.

— Кто ты? — спросил меня рыцарь Джон.

Блондель стоял поблизости и поглядывал на меня с настороженным любопытством. У его ног лежали два моих кинжала.

Наступил час истины, и я ответил как есть:

— Я был воспитан среди ассасинов, у Старца Горы. Но я никого не убивал по приказу Синана, ибо таков был договор между ним и султаном. Я исполнял поручения султана Юсуфа… Но не было ни одного, связанного с убийством.

Рыцарь Джон покривился.