Сухих соцветий горький аромат - [47]

— Так почему вы сейчас не вместе? — вдруг озадаченно спросила Лена.

— Боюсь, потребуется много времени, чтобы всё объяснить.

— Времени у нас достаточно, вся ночь впереди. Я хочу знать всё-всё, иначе просто не усну. Давай, выкладывай, я уже сгораю от нетерпения.

По стеклу напористо застучал дождь. Послышался грохочущий раскат грома.

— Ого, природа разбушевалась сегодня, — сказала я, глянув в окно. — Хорошо, раз ты настаиваешь, давай переберёмся в комнату и устроимся удобнее. Только вначале вымою посуду.

— Договорились, — живо отозвалась Ленка, — я пока отвечу на сообщения, — она достала из сумочки телефон и принялась быстро печатать.

Я мыла посуду, прислушиваясь к неистовствующей непогоде, и мысленно восстанавливала в памяти события последних месяцев. Всё казалось таким невероятным, почти нереальным.

Вдруг в дверь кто-то позвонил. Мы с Леной удивлённо переглянулись. Кто это может быть? Часы показывали половину девятого. Поздновато-то для визитов, да и отправляться в гости в такую непогоду — чистое безумие.

— Может быть, кто-то из соседей? Лен, можешь открыть, а то у меня руки грязные, — попросила я.

Через пару секунд я услышала, как щёлкнул дверной замок.

— Лен, кто там? — крикнула я.

Ответа не последовало. Я заволновалась и хотела уже выйти в коридор, как в комнату вошла моя подруга, она была растеряна и чем-то сильно поражена.

— Что-то случилось? Не молчи, ты меня пугаешь.

— Я не знаю, как ты отреагируешь, поэтому боюсь говорить.

— Не тяни, я с ума сейчас сойду.

— Там Марк Громов.

Глава 22

— Марк? Что ты здесь делаешь?

— Ты не позволила мне звонить, но о визитах речи не было, — улыбаясь, ответил он.

— Ты сумасшедший.

Полутёмный подъезд озаряли частые фиолетовые вспышки, раскаты грома заглушали наши голоса. Неожиданно в окно ударил мощный порыв ветра, стёкла жалобно задребезжали. Я взглянула на Марка, его плащ был полностью мокрым, по лицу стекали капли воды.

— Только безумец мог отправиться в гости в такую погоду, — проговорила я.

— Наверное, так и есть. Но я знал, что при подобных обстоятельствах совесть не позволит тебе меня выгнать, — усмехнулся Марк.

— Какое самодовольство, единственное, что мне хочется сейчас сделать, так это захлопнуть дверь перед твоим носом.

— Но ты этого не сделаешь.

— Ты вызываешь во мне столь противоречивые эмоции… Иногда хочется дать тебе пощёчину…

— А иногда поцеловать.

Я не смутилась и продолжала неотрывно смотреть в его глаза, до краёв полные талой воды.

— Сколько ты ещё собираешься держать меня на пороге? — Подмигнув, спросил Марк. — Нет, я тебя вовсе не тороплю, просто хочу быть в курсе, знать, к чему готовиться.

— Я ещё не решила.

— Выходит, я должен помочь тебе принять правильное решение.

Он сунул руку за пазуху и достал небольшой свёрток.

— Помнишь, как мы впервые встретились? — спросил он и начал осторожно разворачивать коричневую бумагу.

— Конечно. Было очень холодно, помню, пронизывающий ветер пробирал до самых костей… Цвела черёмуха.

— Да, черёмуха… Дурманящий аромат моей первой любви.

Марк развернул бумагу, внутри лежали засушенные соцветия. Моё сердце резко скатилось куда-то вниз, больно ударяясь о грудину, затем вновь подскочило к самому горлу и бешено заколотилось, мешая дышать.

— Это те самые цветы, — произнёс он. — Время ничего не значит, для любви нет прошлого.

Я взяла свёрток из его рук и поднесла цветы к лицу. Они всё ещё испускали сладковато-терпкий аромат.

— Не могу поверить, что ты хранил их все эти годы, — удивилась я. — Это будто прикасаться к давно исчезнувшему, будто воскресать из мёртвых, — мой голос дрогнул. — Почему ты не показал мне их раньше?

— Ждал подходящего момента.

В полумраке блеснула ослепительная вспышка, оглушительный раскат грома прокатился по пустынным лестничным пролётам. От неожиданности я вздрогнула, вскинула голову и, посмотрев в окно, заливаемое потоками дождя, сказала:

— Да уж, ты выбрал самый подходящий момент.

— Нет, — улыбнулся Марк, — я просто понял, что могу прождать всю жизнь. Подходящий момент — это сегодня, — он взял меня за подбородок. — Аня…

Я взглянула в его глаза, потоки талой воды хлынули в мою душу, заполняя собой недавно образовавшийся там вакуум. Я закрыла глаза, чтобы не видеть этот решительный взгляд, до сих пор сводящий меня с ума.

— Я люблю тебя. Я всегда тебя любил, — задыхаясь, проговорил он. — Я не верю, что ты меня больше не любишь. Даже если ты скажешь, что любовь умерла, я отказываюсь смириться. Я поднимусь за ней на небеса, спущусь в преисподнюю, я сделаю невозможное, чтобы воскресить её.

— Марк…

— Не говори сейчас ничего. Если отвергнешь меня, мне придётся уйти, а погода не располагает к продолжительным одиноким прогулкам. Если же ты скажешь, что любишь меня, боюсь, моё сердце разорвётся, — в его глазах сверкнула улыбка, — но в такой ураган скорая не успеет приехать, и я умру, так и не насладившись счастьем.

Я не смогла удержаться от смеха, и мы рассмеялись вместе.

— Я хотел, чтобы ты знала обо всём, — сказал Марк, когда мы немного успокоились. — Пусть у тебя будет время для того, чтобы всё взвесить.

— Входи, — я распахнула дверь и улыбнулась, — по-моему, мы простояли в этой темноте и сырости достаточно.