Сухих соцветий горький аромат - [46]

Шрифт
Интервал

— А где ты остановилась?

— В гостинице.

— Предлагаю перебраться ко мне. И деньги сэкономишь, и наболтаемся вволю, душу отведём.

— Это предложение мне определённо нравится, — улыбнулась Лена, — спасибо за приглашение. Мне только нужно съездить на пару встреч, потом могу подъехать к тебе.

— Сейчас тебе адрес напишу, — я достала записную книжку и принялась строчить. — Так ты здесь ещё неделю пробудешь?

— Если быть точной, пять дней.

— Ясно. Вот, держи, приезжай сразу, как освободишься.

Лена сунула сложенный вдвое листок бумаги в сумку.

— Я так рада, ты не представляешь! Сколько мы с тобой не виделись?

— С окончания школы, значит, шесть лет.

— Это срок. Куплю бутылочку чего-нибудь покрепче, отметим, — Лена торопливо глянула в окно. — Ой, чуть свою остановку не прозевала. Ладно, скоро увидимся.

Мы снова обнялись, и она выскочила из автобуса. На душе стало тепло и радостно. Лена была моей самой близкой подругой, но после школы наши жизненные пути разошлись, дружба была прервана. Я погрузилась в весёлые воспоминания беззаботного детства и совершенно забыла, что еду к Саше. Из раздумий меня вывел трескучий голос:

— Остановка «Колледж электроники».

«Это же моя остановка», — вспомнила я и быстро направилась к выходу.

Каблуки ритмично стучали по тротуару, я пыталась собраться с мыслями, но попытки оказывались тщетными. Встреча с Леной выбила меня из колей, я уже не была уверена, что хочу идти к Саше, начинать серьёзный разговор, выяснять отношения и что-то доказывать.

Через пятнадцать минут, стоя возле двери Сашиной квартиры, я в очередной раз прокручивала в голове вопрос: «А стоит ли?». Он расстался со мной так легко, возможно, ему ничего не стоило это сделать. Он ни разу не поднял трубку, когда я звонила, и ни разу не перезвонил. Видимо, наши отношения не имели для него такого уж большого значения. Так что я здесь делаю? Зачем пытаюсь вернуть человека, который всеми силами этому противится? После нашего разрыва его жизнь не остановилась, он двигается дальше, глупо убеждать себя в обратном.

Я быстро отдернула руку от дверного звонка, так и не нажав на него, в последний раз обвела взглядом такой знакомый, почти родной подъезд, неторопливо спустилась по лестнице и вышла на улицу. На секунду я остановилась возле двери и глубоко вдохнула пахнущий приближающейся грозой воздух.

Чувство потери образовало внутри вакуум, поглощающий все мои ощущения. Я не чувствовала, что начался дождь, что прохладные капли падают на лицо, не чувствовала, как ветер рвёт подол моего лёгкого платья, покрывая ледяными поцелуями озябшие руки. Я не чувствовала душевной боли или одиночества. Не осталось ничего, кроме ощущения утраты. Часть меня осталась в той квартире за тёмной металлической дверью, и теперь внутри зияла чёрная пустота. Мне хотелось чем-то прикрыть её, спрятать от посторонних глаз. Я закуталась в свою лёгкую кофточку, словно пытаясь с помощью ткани толщиной в пару миллиметров отгородиться от любопытного мира, обхватила себя руками и быстро пошла по мокрой пустынной улице.

Лена пришла около шести часов вечера. Она бодро втащила в квартиру свой чемодан, достала из сумки бутылку красного сухого вина, уселась на диван и требовательно заявила:

— Я намерена болтать всю ночь напролёт, так что тащи бокалы, подруга.

— Ты ни капли не изменилась, — смеялась я, суетливо накрывая на стол.

Мы сидели в маленькой кухне, ели запечёное мясо с овощами, пили вино и торопились рассказать обо всех событиях, произошедших с нами за эти годы. Лена рассказывала о своей учёбе за границей, тамошних порядках и укладе жизни, я — о трудностях учёбы в медицинском и предстоящей работе.

— Всё, эта тема себя исчерпала, хватит про учёбу и прочую ерунду, — выпалила Лена, — давай про что-нибудь интересное. Рассказывай, что у тебя на личном фронте.

— Ничего, — уныло проговорила я.

— Что, за все шесть лет ничего?

— Нет, — я рассмеялась. — «Ничего» было до пятого курса и сейчас.

— Я хочу подробностей.

— Даже не знаю, с чего начать.

— Начинай сначала.

— Хм, ладно, сначала так сначала, — согласилась я. — Я ждала Марка, мне казалось, что мы всё равно должны быть вместе…

— Только не говори, что ты по нему сохла несколько лет.

— Это очень глупо?

— Э, как тебе сказать, — протянула моя подруга, — по меньшей мере, странно. Не думала, что такая безумная любовь на самом деле существует.

Я горько усмехнулась.

— Да, «безумная» как раз подходящее слово.

— Так что случилось на пятом курсе?

— Я встретила Дениса. Он был таким напористым, уверенным в себе красавцем. Но наши отношения продлились недолго. После разрыва, я была в отчаянии, ничего не хотелось.

— Представляю.

— Потом в моей жизни появился Саша. Это удивительная история…

Я увлечённо рассказывала о необыкновенном знакомстве с человеком, которого полюбила. О трудностях, с которыми мы сталкивались, и о счастье, которое испытывали. Я будто вновь пережила все чувства, все события, произошедшие со мной за последний год. Я опять была счастлива, мне опять казалось, что такая любовь не может вот так просто исчезнуть. Я наблюдала за Леной, она была искренне увлечена моим рассказом, её глаза горели, она радовалась за меня и переживала вместе со мной, и это заставляло меня погружаться в воспоминания всё глубже, чувствовать ярче, рассказывать больше.


Еще от автора Ирина Вячеславовна Зорина
И
И

Чувственная, нежная поэзия, будто сотканная из тончайших струн сокровенных человеческих переживаний. Вы словно касаетесь взглядом трепетно хранимой, скрытой от глаз души человека.


Рекомендуем почитать
Блабериды

Один человек с плохой репутацией попросил журналиста Максима Грязина о странном одолжении: использовать в статьях слово «блабериды». Несложная просьба имела последствия и закончилась журналистским расследованием причин высокой смертности в пригородном поселке Филино. Но чем больше копал Грязин, тем больше превращался из следователя в подследственного. Кто такие блабериды? Это не фантастические твари. Это мы с вами.


Офисные крысы

Популярный глянцевый журнал, о работе в котором мечтают многие американские журналисты. Ну а у сотрудников этого престижного издания профессиональная жизнь складывается нелегко: интриги, дрязги, обиды, рухнувшие надежды… Главный герой романа Захарий Пост, стараясь заполучить выгодное место, доходит до того, что замышляет убийство, а затем доводит до самоубийства своего лучшего друга.


Маленькая фигурка моего отца

Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.


Осторожно! Я становлюсь человеком!

Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!


Ночной сторож для Набокова

Эта история с нотками доброго юмора и намеком на волшебство написана от лица десятиклассника. Коле шестнадцать и это его последние школьные каникулы. Пора взрослеть, стать серьезнее, найти работу на лето и научиться, наконец, отличать фантазии от реальной жизни. С последним пунктом сложнее всего. Лучший друг со своими вечными выдумками не дает заскучать. И главное: нужно понять, откуда взялась эта несносная Машенька с леденцами на липкой ладошке и сладким запахом духов.


Гусь Фриц

Россия и Германия. Наверное, нет двух других стран, которые имели бы такие глубокие и трагические связи. Русские немцы – люди промежутка, больше не свои там, на родине, и чужие здесь, в России. Две мировые войны. Две самые страшные диктатуры в истории человечества: Сталин и Гитлер. Образ врага с Востока и образ врага с Запада. И между жерновами истории, между двумя тоталитарными режимами, вынуждавшими людей уничтожать собственное прошлое, принимать отчеканенные государством политически верные идентичности, – история одной семьи, чей предок прибыл в Россию из Германии как апостол гомеопатии, оставив своим потомкам зыбкий мир на стыке культур.