Суета сует - [11]

Шрифт
Интервал

— Это не по-комсомольски, — важно произнес Бурлаков. — Васю нужно на самое видное место.

Я моментально сообразил, в чем дело.

— Вася не в твоей организации. Он на спортфаке. В этом все дело.

— Дурак!

Бурлаков обиженно отвернулся. Он меня обозвал дураком и при этом еще обиделся. Из своего угла пришел Кирилл. Сейчас он поможет.

— Никто не думает о чести мундира. Мы только образовались, и нельзя сразу пятнать мундир. Он совсем новенький. Правда, Кирилл?

— Наоборот, нас станут уважать. Ты неправ. Йог.

— Но...

Тут я подумал: «Я спорю — значит, распустились нервы. Это плохо».

— Хорошо. Даю санкцию. Вот она. Берите.

Я положил ладонь на фотографию Сусекина.

Потом дела пошли гладко. Ребята разошлись вовсю. Стихи, фельетоны и рисунки плодились, будто при массовом производстве. На фоне поэтов и художников я выглядел здесь лишним. На меня покрикивали:

— Эй, не путайся под руками!

— Эй, положи на место!

Будто я не руководитель. Я подумал и пришел к выводу, что виноват сам. Кто же руководит, слоняясь по аудитории? Руководить надо сидя. Через курьера. Я уселся за стол и подозвал Елочку.

— Вызови такого-то, — распоряжался я.

Елочка приводила такого-то, и я допрашивал:

— Над чем трудишься?

Или:

— Покажи, что ты там сделал?

И никто ни слова поперек. Все понимают: так надо. Бурлаков тащил свои листы по полу из конца в конец аудитории и после этого хотя бы бровью повел. Покорно выслушал замечания, кивнул — будет сделано, — так же безропотно уволок газету на прежнее место. Я не особенно-то вмешивался в его дела. Только попросил покрасить рубаху на одном рисунке в голубой цвет. Этот цвет мой любимый. А ребятам ничего не стоит покрасить рубашку в голубой. Им-то все равно, какого цвета будет она.

Елочка доставила Кирилла. Я прочитал фельетон о Гусакове. И не стал ругаться. Лишь сказал Кириллу, как друг:

— Ты развинтился окончательно.

— Разве что-нибудь не так? В фельетоне?

— Все так. Все правильно. Только к чему шум? К чему паника? Потом профком доставай путевки в нервно-соматический санаторий. А где их столько взять, путевок? Будь люди поспокойней, так и не нужны были бы нервные санатории. Люди сами виноваты. Все суета. И смотришь, вокруг сплошные шизофреники.

Кирилл счастливо засмеялся и легонько двинул меня в живот.

— Я рад, что получилось, — сказал Кирилл. — Я очень старался.

Он сочинил фельетон в форме стенограммы и здорово застенографировал лекцию Гусакова. Я так и представил, как тот нудно читает стихи Уитмена. И вставляет в стихи свое «так сказать» и «э-э, понимаете».

Кирилл ласково хлопнул меня по шее и понес фельетон Бурлакову.

Во втором часу ночи Бурлаков наклеил последний столбец и опять протащил газету по полу. Ко мне, разумеется. Я сполз на пол. Такой стенгазеты наш институт еще не видывал. Два метра в длину и метр в ширину! Куда там разным «Ежикам» и «Колючкам»! На мой затылок горячо дышали шестнадцать мужчин и Елочка. И где-то, после занятий в спортивном зале военного училища, думал о газете заведующий отделом прогульщиков. Я специально на миг ослабил управление собой и воскликнул:

— Высший класс!

Мы вынесли газету в коридор, положили на пол, взялись за руки и сплясали вокруг нее танец победы. Я тоже плясал. Я позволил себе такую слабость.

Газета лежала в параллелограмме света, выброшенном из аудитории в темный коридор. Наши лица исчезали в полумраке, и тогда из полумрака бешено сверкали счастливые глаза и белые зубы.

Из черной глубины коридора вышел вахтер. Он включил свет и спокойно смотрел на нас. Его удивить трудно. Он лучший друг институтских привидений и запросто с самим домовым.

Покончив с пляской, мы стащили газету в вестибюль и там торжественно приколотили. Прежде чем выйти на улицу, оглянулись: у газеты торчал ее первый читатель — вахтер.

На улице Кирилл затянул песню:

Глухо лаяли собаки
В затухающую даль.
Я пришел к вам в черном фраке.
Элегантный, как рояль.

Мы поддержали Кирилла. Эту песню нам оставили московские киношники. Они снимали в нашем городе фильм о гражданской войне, и мы принимали участие в массовках. Я, как сейчас, помню Кирилла в конноармейской буденовке. А вообще кем мы только не были! И партизанами и махновцами. Даже брели в крестном ходе. Зато нам уплатили за каждый съемочный день и еще подарили эту песню:

Вы сидели на диване,
Походили на портрет.
Молча я сжимал в кармане
Леденящий пистолет.

Елочка висела на наших руках. Глаза ее слипались. Она подпевала тоненьким голоском.

На главной улице наша орава рассыпалась. Часть залезла в дежурный троллейбус. Остальные стояли на углу — ждали, когда я и Кирилл свернем с Елочкой направо.

— Потопали, — сказал я.

— Лева... — Кирилл помедлил. — Проводи Елочку один. Я еще поболтаю с ребятами кое о чем важном. Спокойной ночи, Елочка.

Елочка сказала что-то вроде «подумаешь», схватила меня за рукав и сердито потянула за угол. Я обернулся. Кирилл поднял руку, прощаясь. Ребята тоже подняли руки.

Куда исчезла Елочкина сонливость? Елочка летела по тротуару со скоростью гонщика, вышедшего на финишную прямую. Ее туфельки без пятки, похожие на шлепанцы, стучали на весь город. Кто-нибудь, проснувшись, мог подумать, что бежит лошадь.


Еще от автора Георгий Михайлович Садовников
Мастер

Серия дерзких квартирных краж заставила МУР бросить на поиск преступника лучших сотрудников. В их числе - молодой опер Леонид Зубов. С завидным рвением он начинает отрабатывать самые невероятные версии, появляясь то в апартаментах известной кинодивы, то в грязной коммуналке, где коротает свой век бывший сиделец. Но преступник дерзок и хитер: он -ловко меняет личины, путает следы. В какой-то момент оперативники понимают, что все эти кражи - только прелюдия к предстоящему крупному делу. Чтобы предупредить очередное беззаконие, сыщики привлекают к расследованию настоящего Мастера… Художник Юрий Георгиевич Макаров.


Иду к людям (Большая перемена)

Нестор Петрович — лучший выпускник исторического факультета и подающий большие надежды молодой учёный — даже не сомневается в своём научном будущем. Поступление в аспирантуру — формальность, а единственный конкурент, сельский учитель, вызывает у всех жалость. Кто же мог подумать, что этим конкурентом окажется любимая девушка, не уступающая, к тому же, в знаниях?Планы разрушатся один за другим, и на горизонте замаячит карьера педагога в простой вечерней школе, где большинство учеников гораздо старше самого Нестора.


Продавец приключений

Фантастическая повесть о необыкновенном путешествии на звездолёте «Искатель» великого астронавта Аскольда Витальевича и его юных помощников.


Большая перемена

Георгий Михайлович Садовников (1932 г.р.), известный писатель и сценарист, не считает себя юмористом, однако шутка и ирония, интерес к "странным" людям являются его главным художественным оружием. Это и объединяет повести, вошедшие в эту книгу. Среди них и повесть "Иду к людям", по которой снят популярный четырёхсерийный телевизионный фильм "Большая перемена", дополненная новыми эпизодами, не попавшими в сериал.В повести «Колобок по имени Фаянсов» рассказывается о жизни не блещущего особым талантом художника-шрифтовика, современного «человека в футляре», во всём соблюдающего чрезмерную осторожность и потому отказавшегося от личного счастья.В повести «Триллер и киллер» рассказывается о молодом и не очень опытном опере Телкове, сумевшем благодаря своему простодушию избавить почтовое отделение от налёта грабителей.Содержание:Иду к людям (Большая перемена)Колобок по имени ФаянсовТриллер и киллер.


Пешком над облаками

Фантастическая повесть-сказка, в которой, как и в предыдущих фантастических книжках Георгия Садовникова «Продавец приключений» и «Спаситель океана», смешались реальная жизнь его героев с самыми невероятными, почти мюнхаузеновскими приключениями. А начинается всё с того, что один любознательный юнга отправился в необычное плавание… Но не будем забегать вперед. Когда вы прочитаете книгу, вы узнаете о самых невероятных приключениях ее героев и убедитесь в том, как надо много знать и уметь, чтобы овладеть морскими профессиями и плавать на современном судне.Рисунки В.


Триллер и киллер

Пародия на кинематографические штампы детективного жанра.


Рекомендуем почитать
Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.