Суета сует - [74]

— Сокровища-то, конечно, сокровища, — раздраженно буркнул Василий Ефимович, — но вторую такую друзу мы вряд ли найдем.

— Почему? — Артем Иванович насторожился.

— Уникальный экземпляр. Геологический феномен в своем роде. Там в некоторых кристаллах вкраплено золото, а это — явление весьма редкое и плохо объяснимое.

— Вот как? Интере-е-есно, — Артем Иванович оживился, даже глаза заблестели. — Это придает друзе особую ценность. И никак нельзя… — он помялся, подбирая слово поделикатней. Но главный геолог понял его.

— Никак нельзя. У нас эту друзу кто только не просил, Всем отказали.

— М-да, конечно, раз так… — Артем Иванович сухо откашлялся.

— Ничего, придумаем что-нибудь. — Директор забарабанил пальцами по столу. — Придумаем.

Василий Ефимович зло сверкнул на него глазами, но промолчал. Директор нахмурился и, незаметно для гостя, покачал осуждающе головой.

Артем Иванович снял очки, и лицо его приняло какое-то обиженно-беспомощное выражение. Он крепко потер уставшие глаза и, снова надев очки, сразу стал строгим и официальным.

— Хорошо, — сказал холодно. — Нельзя — так нельзя, забудем об этом… Я еще на пару дней задержусь: надо в райкоме, в исполкоме побывать — узнать их мнение, возможности. Было бы желательно, — он повернулся к директору, — чтобы вы тоже присутствовали.

Расстроенный директор кивнул.

— А вас, Василий Ефимович, я попрошу не тянуть с докладной запиской. Мне надо еще здесь с ней ознакомиться, сами понимаете.

— Она уже почти готова. Мы ведь и самые бесперспективные варианты рассчитывали… Перепечатаем и принесем завтра.

— Вот и прекрасно, — Артем Иванович решительно поднялся из-за стола. — Только обязательно приложите планы и разрезы, — пожимая руку главному геологу, напомнил он и пошел к двери.

…На следующий день Василий Ефимович отправился к геологам в промразведку. Пошел пешком, хотя идти было далеко. Но он хотел сосредоточиться и обдумать по дороге предстоящий разговор с Ольгой Владимировной. Ему не нравилась затея с друзой и своя роль в этой истории.

Вчера вечером, после того как ушел Артем Иванович, директор, пряча глаза, сказал сердито:

— Отдай ты ему эту друзу.

Василий Ефимович чертыхнулся, простонал:

— Нельзя. Она действительно редкая.

Директор нервно прошелся по кабинету, остановился напротив главного геолога.

— Знаю, что редкая. Но что поделаешь, надо, надо отдать.

— Почему это?! — возмутился Василий Ефимович.

Директор улыбнулся, словно удивляясь его непонятливости.

— Ты что, маленький, что ли?.. Зачем дразнить гусей?

Он опять прошелся по кабинету и, круто повернувшись, резко провел ребром ладони по горлу:

— Нам сейчас союзники вот как нужны! Пока этот проект утвердят, у нас с тобой семь потов, если не семь шкур, сойдет… Ты вон какой худой, а к утверждению от тебя вообще один скелет останется. Тогда тебе не до геологических уникумов будет. Тебя самого можно будет сдать в музей. В анатомический… А этот Миронов — человек с весом и, кажется, толковый. Поддержит. От него много, ой как много зависит!

Василий Ефимович заморгал, соображая, и вдруг, поняв, восторженно расхохотался, хлопнул себя по колену.

— Ты чего? — удивился директор.

— Так ты ему взятку, что ли, предлагаешь? — сквозь смех спросил геолог. — Ну, голова! Я бы не додумался — взятку геологическим образцом!

— Какую, к черту, взятку! — директор обиделся. И рассердился. — Но скажи, зачем человека против себя настраивать? Зачем?!

— Ты что же, сомневаешься в проекте? — вытирая слезы, поинтересовался Василий Ефимович.

— Ни вот настолько, — директор подскочил к геологу, показал кончик пальца. — Я знаю, что проект в конце концов утвердят, но если еще и Миронов начнет палки в колеса вставлять, то инфаркт я тебе гарантирую.

— Ну-ну, не пугай, — поморщился Василий Ефимович.

— Вот вспомнишь меня… Ну что тебе эта друза! — директор в отчаянии всплеснул руками. — Хороша, не спорю, но… — тронул геолога за плечо, заглянул ему в глаза, — но пойми ты, упрямый человек, надо отдать ее. Сделай, пожалуйста, это хотя бы для меня. Хоть мое-то здоровье пожалей, если свое не бережешь.

Василий Ефимович, набычившись, рассматривал руки И соображал. Он чувствовал, знал, что отдать придется — слишком многое связывал он с будущей шахтой. Вспомнил, сколько было борьбы за проект и как этот проект создавался, представил то, что ждет впереди, увидел все будущие совещания и заседания во всех инстанциях, когда, злые, издерганные, накурившись до одури и нанервничавшись до головной боли, они с директором будут драться за каждый рубль сметы и каждый день сроков. Сколько раз в отчаянии готов будет он проклясть тот день, когда родилась идея проходки новой шахты, а назавтра с новой ожесточенностью примется доказывать, убеждать, поддакивать и не соглашаться… Директор прав. Зачем наживать врагов, да еще таких, как этот настырный Миронов? И потом, — неуверенно успокаивал себя Василий Ефимович, — ведь не куда-нибудь, а в трестовскую коллекцию попадет друза, а там ею будут любоваться умные, знающие цену этому геологическому чуду люди. Но как не хотелось, если бы только знал директор, как не хотелось расставаться с друзой…