– Слушай, а это что вообще значит? Это же на латыни или что-то там типа того?
– А, не знаю. Давай кого-нибудь спросим? Эй, приятель, что значит эта «Vanitas»?
– Это произносится «ванитас», а не «ванитас». Дикие люди.
– Ага, ага, а что это значит?
– Тише! Кто-то приехал. Лимузин. Подъезжает.
– Ни фига себе, да это сам Гилер, директор «Stupendous». Странно, а он что здесь делает?
– Может, приехал прикупить картину?
– Сейчас все покупают Лорана МакКендлза. Говорят, что картина, та, которая на обложке альбома, ушла за несколько сотен тысяч.
– За миллион.
– Миллион? Бред какой-то. Он что, Ван Гог?
– Вчера ночью наслушался всяких слухов. Я был в «Финиксе», ну знаешь, с Ребеккой Химот из «Обе-рона», которая подбирает актеров. Так вот, ходят слухи, что Гилер выкупил все права на новый фильм про вампира-тинейджера. Этот вампир, он рок-звезда и выглядит лет на двенадцать, но на самом деле он – Дракула! Да, согласен, звучит как полная чушь, но ты бы послушал, что о нем говорят. Кажется, эта идея родилась у сценариста из одной из картин МакКендлза... они купили его сценарий буквально на следующий день... и тут же уволили его на фиг, но теперь он обеспечен на всю оставшуюся жизнь... а Лорана Мак-Кендлза они наняли главным художником всего проекта... а ты говоришь, что здесь делает Гилер? Вот то и делает.
– Гилер купил этот сценарий? Черт побери... у меня же была подобная идея, лет этак десять назад, и ни одна собака не заинтересовалась.
– Говорят, это будет кровавый фильм.
– Круто.
– Смотри... еще один лимузин... кто на этот раз?
– Никакой это не лимузин, просто очередной микроавтобус с телевизионщиками.
– Вот скукота.
– Мистер МакКендлз, а где вы берете идеи для ваших картин?
– Во сне.
– Мистер МакКендлз, а где вы берете идеи для ваших картин?
– Ну хорошо. Даю более подробный ответ. Иногда, когда я один – а это бывает достаточно часто, потому что мои гостеприимные хозяева в Таиланде предоставили этот плавучий дом в мое полное распоряжение, – я закрываю глаза, кажется, слышу какую-то странную, нездешнюю музыку. Она проникает ко мне в сознание. Такая неуловимая, зыбкая... Она исполнена нежности, но в ней есть и нотки ярости... а ее ритм – это биение человеческого сердца. И я слушаю эту музыку... музыку, которая еще не написана, но ее звуки до боли знакомы... и еще – голос... высокий и чистый голос... мелодичный и звонкий, как голос ребенка, но сильный и крепкий, как голос взрослого... так, кажется, пели кастраты в старые недобрые времена. И вот я слушаю очень внимательно. Чтобы услышать ее, эту музыку, надо прислушаться. Потому что она идет из другого мира. Из вселенной, почти такой же, как наша, но не совсем. В этой вселенной еще сохранилась магия, она такая... почти незаметная, но ее все же достаточно для того, чтобы зарядить все, что есть в этой вселенной, такой энергией, которую нам даже трудно представить. Я слушаю музыку, а потом словно проваливаюсь в ту, другую вселенную, в другой мир. Я дышу его воздухом. Ich spure Luft von anderen Planeten.[32] Знаете, кто это сказал? Я не буду подсказывать, сами ищите, безграмотные журналисты, и в жопу вас всех!
– Мистер МакКендлз, откуда вы черпаете идеи для ваших картин?
– Иди на хуй!
– Мистер МакКендлз, а где вы берете идеи для ваших картин?
– Нет у меня никаких идей. Картины пишутся сами собой.
