Судьбы в капкане - [2]

— Давай, иди в ванную, приведи себя в порядок, помойся и причешись, потом подумаем, что с тобою делать…

Едва девчонка скрылась за дверью, Екатерина открыла холодильник, накрыла на стол. Заглянула в комнату сына, тот безмятежно спал, он ничего не слышал и не знал о Лянке. Да и какое дело было ему до чужих невзгод, своих бед хватало.

— Миша, проснись, поговорить надо! — потрясла за плечо. Едва сын проснулся, коротко рассказала о девчонке.

— Ну и что ты хочешь? — не понял Мишка.

— Давай ее у себя оставим. Помогать будет по дому. Сам знаешь, тяжко мне. Может, сживемся? Ну не выставлять же ее средь ночи на улицу!

— Мам, решай сама. Но чужой человек в доме, вряд ли это хорошо. Наговорить можно много, только верить всякому не стоит, сама подумай. Мы больше ее несчастны. Только вот ни на жалобы, ни на слезы сил уже нет. Кто нас услышал? А ты все помогаешь…

— Сынок! А кто поддержит ее теперь кроме нас? Если мы отвернемся, девке хоть в петлю следом за братом. Ан и на нас грех повиснет, — вздохнула женщина.

— Ты неисправима! Поступай, как хочешь! — повернулся на другой бок и вскоре уснул.

Катя вышла на кухню. Вскоре из ванной вышла Лянка. Женщина ахнула, увидев, как преобразилась девчонка. А та благодарила женщину за возможность помыться.

— Садись, поешь! — предложила в ответ скупо и продолжила:

— Поживи пока у меня, там видно будет, может останешься, иль лучшее сыщем.

Лянка обняла женщину:

— Вы оставляете меня? Это правда? Не выгоните на улицу? Я буду очень стараться! Я много умею: готовить, убирать и стирать, меня мама всему учила, — смелела Лянка.

— Вот и посмотрим, что умеешь. Было бы желание, всему научишься, — вздохнула женщина, вспомнив свое.

— А вы одна живете?

— Два сына есть. Только старший редко приходит, вот и сегодня его нет. Опять у друзей застрял. Младший спит. Завтра познакомитесь.

— А хозяин у вас есть?

— Это ты про мужа? Нет его! Ушел, бросил нас козел! Не захотел жить с нами. У него уже другая семья. Иногда приходит. Проведывает, продукты приносит. Я для него никто, вроде живая, но уже покойница.

— Как так? — поперхнулась Ляна.

— Ты ешь. Как-нибудь потом расскажу, — отмахнулась Екатерина и, оглядев девчонку, обронила тихо:

— Обе мы с тобой — брошенки. Меня муж оставил, о тебе брат забыл. Сбежал на тот свет, не оглянувшись, не пристроив тебя. Вот и говорю, все мужики козлы! Другого званья им нет!

— Наш Боря хороший был! — налились глаза слезами. Девчонка отложила ложку.

— Ты ешь, дуреха! На еду не обижайся. Она всем от Бога. Поняла? Давай лопай! Это хорошо, что брата не ругаешь, но погоди, вот повзрослеешь, тогда поговорим о нем, когда твои сопли высохнут. Сейчас пока рано.

— А почему сами не едите?

— Я недавно из-за стола.

Лянка, поев, помыла посуду, убрала со стола. Катя позвала ее в комнату и указала на диван.

— Здесь будешь спать. Простынь и наволочку возьми в шкафу.

Когда Лянка легла, Екатерина выключила свет, стала раздеваться. Девчонка невольно вздрогнула, услышав, как что-то упало с грохотом.

— Тетя Катя, что-то упало?

— Ходули мои! Я ж на протезах. Свои ноги только до колен. Вот и грохнула протезами, когда их отстегнула.

— А почему так? Куда свои ноги делись? — спросила, дрогнув голосом Лянка.

— Потом расскажу при случае. На ночь не стоит.

— Почему?

— Обоссышься. Лучше спи спокойно, — легла Екатерина в постель. Она слышала, что девчонка не спит, ворочается.

— Тебе холодно? — спросила Лянку.

— Нет. Одеяло теплое, у нас в деревне такое было, но сгорело в пожаре, — ответила тихо, всхлипнув.

— По одеялке хнычешь?

— Нет. Мамку жалко и бабку…

— Да, их не поднять, — вздохнула баба сочувственно.

— А с вашими ногами что случилось?

— Ох, не бередь душу, девонька! У каждого в этой жизни своя молния случается и бьет без промаха. Иных враз наповал завалит, других изувечит так, что смерть подарком покажется. Уж лучше б сразу пришибло б. Так нет, жить оставила калекой. А зачем? Для мучений? Эх, Лянка! Давно ли я перестала смерть для себя у Бога клянчить, но он не услышал и заставил жить. Думала рехнусь, не выдержу испытания. Но и это минуло. Разве думала, что со мною такое случится? — не улежала в постели женщина и, сев в постели, заговорила:

— У тебя хоть мамка с бабкой и брат имелись, а у меня никого. В детдоме выросла. Родителей не помнила, впрочем, нас там много было. Одних сдали в приют, других забрали у родителей, иных из подвалов, с чердаков сняли, забрали из милиций, понятно, что не от жира в детдоме оказались. Оно и нынче вся земля детскими слезами полита. И плачет детвора, как ты сегодня, по всем кустам да подворотням. Нет счета горю. Ну, а в детдоме голодными и голыми не оставались. Была крыша над головой, нас учили. Я даже педучилище закончила. Другие тоже не остались без дела. С пути никто не сбился, не потерялся в потемках. Мы все дружили меж собой даже после детдома. Знаешь, родными считали друг друга и помогали, поддерживали каждого. Но после окончания училища нас распределили на работу, кого в деревню, в поселки, по разным городам. Тогда всех после учебы распределяли по заявкам. Вот так и меня направили сюда в Нальчик. Я о нем понятия не имела тогда. А это Кабардино-Балкария. Не Русь. Красивое место, сказочное, город чистый, ухоженный, весь как в ладони гор. В парках и скверах голубые ели и платаны, а бульвары в розах. Красота такая, что глаз не оторвать. И меня сюда послали работать воспитательницей в детский сад. Тут же дали место в общежитии, а вскоре я познакомилась с Хасаном. Красивым парнем он был. Девчонки говорили, что мы с ним очень похожи, называли двойняшками, — рассмеялась женщина тихо и спросила: