Судьба Конрада - [74]

– Там Габриэль де Витт, да? – прошептал кто-то.

Я дернулся в сторону и увидел прижавшуюся к стене рядом с дверью Милли. Она выглядела почти такой же перепуганной, каким я себя чувствовал.

– И дом полон полицейских, – сказала она. – Помоги мне выбраться отсюда, Конрад!

Я кивнул и на цыпочках пошел к служебной лестнице. Я сказал себе, что Милли испугается гораздо больше, если я сообщу, почему мне необходимо выбраться отсюда еще более срочно, чем ей. И, когда она последовала за мной, я только прошептал:

– Где в основном находятся полицейские?

– Собирают всех горничных и кухонный персонал и отводят их в Банкетный Зал для допроса, – прошептала она в ответ. – Мне всё время приходится прятаться.

– Хорошо, – сказал я. – Тогда, возможно, нам удастся выбраться через подвал. Можешь сделать нас невидимыми?

– Да, но они чародеи, – прошептала Милли. – Они нас увидят.

– Всё равно сделай.

– Хорошо.

Мы продолжили красться. Я не мог понять, невидимые мы или нет. Но, наверное, все-таки да, поскольку, направляясь к лестнице, мы проходили мимо лифта, когда из него появился полицейский, толкающий перед собой миссис Бэлдок и мисс Семпл, и никто из них нас не увидел. Обе экономки плакали – миссис Бэлдок мощно тяжело всхлипывала, а мисс Семпл проливала шумные потоки слез.

– Вы не понимаете! – рыдала мисс Семпл. – Мы обе работаем здесь почти всю жизнь! Если нас из-за этого прогонят, куда мы пойдем? Что будем делать?

– Не мое дело, – ответил полицейский.

Мы с Милли обогнули их и слетели по лестнице на первый этаж. Там я приоткрыл обитую зеленой тканью дверь. В вестибюле было ужасающе шумно: полицейские конвоировали садовников, конюхов и шоферов наверх по парадной лестнице. Большинство из них протестовали, что только Семье позволено подниматься этим путем. Я дал двери закрыться, и мы понеслись в подвал.

Я никогда не видел подвал таким безлюдным. Он был тусклым, пустым и гулким. Можно было подумать, что разлом вероятности уже поглотил здесь всю жизнь. Со всей возможной скоростью я провел Милли к двери между кухнями и погребами, куда садовники обычно подносили овощи и фрукты.

Здесь было уже не пусто. Свет от открытой двери внизу заливал лестницу в погреб. Оттуда доносились звуки, производимые суетящимися людьми. Мы с Милли резко подпрыгнули, когда сильный исполненный волшебства голос крикнул наверх:

– Иди скажи ему, что кнопку сдвига напрочь заклинило! Если я включу энергию, у нас опять повсюду начнутся изменения. Давай. Поторопись!

Я чуть не засмеялся. «Кристофер заклинил кнопку!» – подумал я. Но тут кто-то бегом начал подниматься по лестнице. Милли схватила меня за запястье, и мы промчались мимо лестницы к продуктовому фойе, пока тот человек не добрался до верхних ступеней и не увидел нас. Я открыл дверь, и мы прокрались на улицу – в сады.

Я сильно запаниковал, обнаружив там непроглядную тьму, но сказал:

– А теперь побежали!

На самом деле, мы передвигались скорее неуклюжей рысью, вытянув вперед руки, чтобы не удариться обо что-нибудь, пытаясь следовать бледным полосам, которые, вероятно, являлись тропинками. Думаю, это немного сбило нас с пути. Возможно, мы следовали каким-то случайным просветам. Во всяком случае, где-то через полчаса спотыкающегося бега мы выскочили из черных как ночь кустов в открытые пространства парка, а не сада, как я ожидал. Там было гораздо, гораздо светлее.

– О, хорошо, мы можем видеть! – сказала Милли.

«И нас могут увидеть!» – подумал я. Но нам надо было как-то выбраться из поместья. Я побежал изо всех сил туда, где, как мне казалось, находятся главные ворота, придерживаясь прямой линии вдоль дороги по скошенной траве парка. Я чувствовал, что не выберусь из Столлери достаточно быстро.

Где-то рядом с нами раздалось глубокое «гав!», сопровождаемое топотом мощных лап. Я забыл про Чемпа. Я произнес плохое слово и замедлился. Милли тоже.

– Это сторожевой пес? – спросила она – кажется, она нервничала еще больше меня.

– Да, но не беспокойся, – ответил я, пытаясь говорить по-настоящему уверенно. – Он меня знает, – и позвал: – Чемп! Эй, Чемп!

Вначале мы могли определить местоположение Чемпа по топоту и тяжелому дыханию. Потом из тьмы появился его громадный несущийся силуэт. Мы с Милли запаниковали и вцепились друг в друга. Но Чемп просто повернул к нам, показывая, что знает о нашем присутствии, и помчался дальше, испустив еще одно глубокое «гав».

Секунду спустя на некотором расстоянии поднялся ужасающий шум. Чемп разразился лаем – глубоким грудным лаем, похожим на гром. К нему присоединилась другая собака – высоко и пронзительно – и тявкала, и тявкала, и тявкала, производя даже больше шума, чем Чемп. Начала безумно ржать лошадь – снова и снова. С голосами животных смешались кричащие людские голоса – некоторые высокие, некоторые низкие и сердитые. Мы понятия не имели, что происходит, пока не крикнул еще один звучный голос:

– Замолчите, все!

И тут же воцарилась тишина. Тот же голос продолжил:

– Да, Чемп, я тоже тебя люблю. Только убери, пожалуйста, лапы с моих плеч.

– Кристофер! – закричала Милли и бросилась на голос.

Когда я догнал ее, она вцепилась обеими руками в руки Кристофера и, кажется, плакала.