Судьба философа в интерьере эпохи - [4]
Табл. 2 составлена по данным "Международного справочника по ученым-авторам за 1967 г.", подготовленным институтом Гарфильда. Подробнее об институте и его изданиях см.: 9, с. 79.
Простой взгляд на распределение науки и дохода показывает, что до каких-то пределов здесь существует довольно жесткая корреляция, которую Прайс даже пробовал возвести в ранг закона соответствия доли в мировом богатстве вкладу данной страны в науку (8; 10). Для стран, захваченных научно-технической революцией, эта закономерность более или менее выполняется, но дальше идет однородная по доходу на душу населения - 100 долл. (5)-и по типу жизни "научная пустыня". В 1967 г. наука распределялась в мире так: 14 стран "делают" 90% (см. табл. 2), следующие 24 - 9%, следующие 39 - 0,9%, остальные, числом более 60 - 0,1% (8). Крайне любопытным и настораживающим является тот факт, что Китай, имевший в 1960 г. около 400 научных журналов (II, с. 372), опубликовал в 1967 г. лишь 36 работ.
Пытаясь объединить все эти аспекты понимания научно-технической революции в нечто целостное, мы вынуждены отметить, что речь должна, видимо, идти о процессе очаговом, и к тому же со сравнительно ограниченным историческим прошлым. Все фиксируемые в представлениях о научно-технической революции характеристики не старше 300 лет. Того же возраста и разрывы в социальной элитности "развитого" и "развивающегося" миров; лет 200-300 тому назад мир был в экономическом отношении однороден (12, с. 48 и далее), Европа если и выделялась на общем фоне, то отнюдь не богатством. К тому же основные средства географической и познавательной экспансии Европы - компас, порох, шрифт - попали в нее из "развитого" по тем временам Китая, где ничего значительного им совершить не удалось.
Крайняя неравномерность распределения науки и, по-существу, полное ее отсутствие в двух третях мира требуют, похоже, четкого различения проблем эзотерических и экзотерических. Эзотерическая проблематика вроде насыщения, свободного времени, научной политики вряд ли способна стать актуальной за пределами развитого мира, тогда как экзотерическая, связанная с существованием стран "научной пустыни" в условиях научно-технической революции, с их попытками включиться в научно-техническую революцию, попытками удачными (Япония) или неудачными (Китай), должна будет, если мы всерьез мечтаем о коммунизме на развитой, использующей науку и творческие потенции индивидов почве, приобрести всемирно-историческое звучание.
Частной, но крайне важной для нас стороной научно-технической революции является ее документированность - обилие различного рода отходов, фиксирующих, представляющих в предметной и доступной для изучения форме множество процессов, в том числе и познавательных. Речь идет не столько о публикации, сколько о справочниках, отчетах, библиографиях, указателях, которые во множестве издаются для самых неожиданных целей, но именно в силу своей непричастности к той или иной концепции изучаемого процесса становятся довольно надежной и независимой от исследователя доказательной опорой. Скажем, если "Вопросы философии" публикуют на последней странице сведения об авторах и той же, по существу, практики придерживается редакция "Философских наук", то уже простой обсчет на представительство в этих журналах работников исследовательских институтов и высшей школы способен сказать нечто вполне определенное о направленности журналов: один занят философией-исследованием, другой - философией как школьной дисциплиной, один заинтересован в вопросах, другой - в ответах. И таких фактов незапланированной информативности великое множество: ежегодные статистические справочники, бюджеты и отчеты по их исполнению, исследования по заказам фирм и правительств, архивы, предпринимаемые на свой страх и риск обсчеты и исследования, вроде работ Гальтона (13), Лотки (14), Ципфа (15), реальный смысл и ценность которых обнаруживаются значительно позже их опубликования и редко соответствуют замыслам авторов.
Документированность процессов научно-технической революции создает не только независимые от исследователя доказательные опоры, позволяющие в рамках той или иной концепции связать некоторую группу фактов при активном сопротивлении связываемого материала, но и возможность выделить репродуктивно-универсальные составляющие этих процессов, их, так сказать, "грамматику" - априорные формы и механизмы преемственности движения, - то есть проверить любые, выдвигаемые умозрением по этому поводу гипотезы. Более того, в ряде случаев такой, с опорой на документированность, подход позволяет не только вскрыть проблему, но и "таймировать" ее - указать срок, в течение которого она подлежит решению или может быть решена. Проблема насыщения, например, в согласии с экспоненциальным ростом науки таймируется в рамках ближайших десятилетий, тогда как проблема направленного генетического воздействия на психику человека, если ее решение не использует запрещенные приемы вроде нейрохимии или нейрохирургии, требует 30-40 тысячелетий социальной стабильности, вряд ли вообще, в силу краткости цикла обновления, заслуживает названия проблемы.
В книге философа и историка науки М.К.Петрова (1924-1987) исследуются проблемы взаимовлияния, общения и преемственности культур, прослеживаются генезис и пути образования разных культурных типов: индийской общины, западноевропейской античности, средневековья и нового времени.Издание второе, стереотипноеМосква 2004.
Рукописи, как и книга «Язык, знак, культура», печатаются без сокращений и без изменений. Редакторские примечания, относящиеся главным образом к истории наследия или раскрывающие имена, которые не всегда можно обнаружить в справочниках, вынесены в подстрочник.М., 1995. 140 с.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.
На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.
Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.