Судьба - [4]

Судьба действительно улыбнулась ей: на другой стороне дороги она вдруг видела прекраснейшего из смертных. Он был на голову выше других, его бронзовая кожа светилась на солнце, его упругие мышцы волновались, словно морские волны под вечерним прохладным ветром. В его волосах запутались солнечные лучи, смягчая углы подбородка и скул. Остриженные спереди, его кудри спускались на плечи, озаряя сиянием его стройную и сильную фигуру.

«Герой», — сразу же подумала Ика. Ее герой.

Дрожа от волнения, она смотрела на него. Казалось, он не был увлечен процессией, словно видел такое великолепие уже множество раз. Погруженный в разговор с пожилым человеком, стоявшим возле него, он вдруг поднял глаза и встретил ее взгляд.

Странное оцепенение охватило ее тело, проникло внутрь и изменило мир вокруг нее. Девочка будто перенеслась в другое место и время, почувствовала себя стоящей на далеком холме и созерцающей этого человека. Ей показалось, что она подошла к нему и подала руку, всецело ему доверившись.

«Язон», — прошептала Ика нежно. Да, она определенно знала, что их судьбы когда-то переплетутся.

«Язон», — повторила она, и видение исчезло.

Пытаясь запомнить его черты до мелочей, она заметила как он нахмурился. Боль поразила ее — боль Язона.

Желая предложить ему помощь, Ика устремилась к нему, чтобы навсегда остаться с ним, но толпа заслоняла ей путь. Вдруг чья-то холодная, толстая рука ухватила ее за талию.

Она гневно обернулась. Никто не смеет так просто хватать дочь Посейдона и остаться при этом безнаказанным. Собрав всю силу, Ика стукнула кулаком в толстую челюсть. Ее противник покачнулся.

Потом она заметила рядом Шабара, который подавал руку человеку, пытавшемуся схватить ее.

— Это Вандовин, — сказал Шабар с незнакомой интонацией в голосе. — Ты пойдешь с ним, Икадория.

Шабар никогда не называл ее полным именем, если не хотел сказать нечто важное, и хотя произнес это довольно мягко, это был не совет, а приказ. Ика с удивлением посмотрела на человека, которого звали Вандовин.

У него были редкие волосы, желтоватая кожа и такие же зубы; он был наименее подходящим человеком, которого ей хотелось бы сопровождать. Закутанный, как житель Севера, в шкуру, он напоминал толстомордого быка. Мужчина держал плетеный кнут работорговца, и Ика недоумевала, зачем Шабар хочет, чтобы она пошла с ним. Старик вроде бы не собирался покупать раба — его корабль и так был переполнен.

Вандовин опять подошел к ней, но на этот раз Шабар остановил его.

— Помни мое условие, — сказал он, взяв торговца за руку. — Ика не должна пойти ни в дом любви, ни к минойцам.

— Но Минос хорошо платит за детей-танцоров, — запротестовал Вандовин, отстраняясь от старика. — Посмотри на нее, она же рождена для арены.

— Продавай ее как домашнюю прислугу или вовсе не продавай.

— Продавать? — наблюдая за их горячим спором, Ика испугалась. — Шабар, что это значит?

Схватив ее, Вандовин зло ухмыльнулся.

— Ты надоела старику, я бы так сказал.

Девочка изумленно уставилась на Шабара. Несмотря на его недоброжелательность, она не могла поверить, что он может так безжалостно продать ее незнакомцу.

— Нет, скажи, что это неправда.

— Корабль с девятью мужиками не для тебя, — сухо сказал старик, пытаясь не встречаться с нею взглядом. — Женщинам не место в море.

— Т-ты продаешь меня? Этому… паршивому кабану?

Вандовин густо покраснел от гнева.

— Ну, подожди грязная девчонка, я тебя научу вежливости.

Шабар поднял руку, требуя тишины, но Ика была слишком расстроена, чтобы слушать его.

— Я делала все, чтобы ты гордился мною. Я — твой лучший ребенок.

Он хмыкнул.

— Ты скоро станешь женщиной…

— Никогда я не буду женщиной! — вырвалось у нее. — Слышишь, никогда!

— Подыщи для нее хорошее семейство, — сказал Шабар, тяжело вздохнув, и отвернулся.

Потрясенная, Ика не заметила печали на его лице. Не заметила она и старого воина, издалека наблюдавшего за этой сценой.

Это был Дамос, и ему было трудно не вмешаться. Было что-то гордое в наклоне этой детской головки, и это напомнило ему о Язоне. Проданный в рабство в юном возрасте, его мальчик так же пытался защитить себя, когда Дамос его нашел. Изголодавшийся и избитый до полусмерти, Язон, тем не менее, гордо смотрел на мир. Так же как и этот ребенок.

Дамос не мог оставить мальчика в таких бесцеремонных руках. Он уже подсчитывал оставшиеся деньги, когда услышал, как старик назвал его девчонкой.

Дамос замешкался. Это резко меняет дело. Он не может взять девочку в военный лагерь. И не имеет значения, что она худа и не более привлекательна, чем крысы, досаждавшие им по ночам. Для Язона тот факт, что ребенок женского пола находится в военном лагере, был сам по себе преступным, а Дамос был верен ему.

Сожалея, что оставляет бедного ребенка на произвол судьбы, Дамос сложил монеты обратно в мешок.

Выводя корабль в море, Шабар изучал тучи, темнеющие на горизонте. Ему не нравилось мрачное небо. Казалось, оно давит на него, усиливает и без того невыносимую тяжесть на сердце.

Ика посчитала бы это верным знаком того, что боги недовольны. А какой бог на Олимпе более могуч, чем Посейдон?

Шабар покачал головой. Он, как никто, знал, что притязания девочки на божественное происхождение пусты. Однако тяжелое предчувствие не покидало его.