Стяжание духа - [36]

Человеческое слово, как и человеческий субъект, есть результат всех мыслимых синэргетических конструкций. Это — та удивительная вещь, которую только можно оценивать по всей ее глубине. В предыдущей части исследовании уже говорилось о синэргетическом и синрефлексивном подходе в области рефлексии и труда. В этом смысле абсолютно прав А.Ф.Ло-сев, выделяя компоненту Таинства в слове Человека, из которой и рождается Евхаристический опыт, постигаемый "через диалектику милосердия" "менталитетом интуиции" при ниспослании Святого Духа на Дары Христа человечеству: "Человеческий субъект есть носитель одновременно и физической, и органической, и сенсуальной, синэнергемы, причем поэтическая энергема возможна для него во всех своих видах,— в виде перцептивной, имагинативной, собственно-поэтической, или когитативной, и гипер-ноэтической. Равным образом и человеческое слово есть выражающий носитель всех этих эргем одновременно. Ясно, что в таком случае ни одна из этих энергем не может оставаться в своем чистом виде. Вступая в совокупное существование с другими синэергемами, каждая из них соответственным образом меняется, и эта совокупность всех энергем, изменившихся от одновременного действия, и есть общая энергема человеческого субъекта и человеческого слова. Возьмем физическую энергему. "В чистом виде она рождает физическую вещь, значащую только то, что она есть. В человеческом слове она создает физическую оболочку слова, значащую далеко не только то, что она есть сама по себе. Тут она именно оболочка и покров всех таинственных глубин слова. Так и человеческое тело не просто физическая вещь, но — орудие выражения неисповедимых тайн вечности,…тайн, которые только возможны ".

Существует ли на самом деле какое-то тело воскресения, или же целое представляет собою просто некий шифр бессмертия личности? Такова теперь наша проблема. Она отнюдь не нова: уже коринфяне осаждали Павла подобными вопросами, как показывает 15 глава, Первого Послания к Коринфянам, где апостол свидетельствует, насколько это возможно в данном пункте, лежащем за пределами наших представлений и доступного нам мира. Многие образы, которые там использует Павел, оказываются выше понимания простого человека; и все же в целом его ответ остается самым панорамным, самым убедительным и самым дерзновенным из всех, какие были высказаны: "Но то скажу вам, братия, что плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетления. Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие. Когда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: поглощена смерть победою".

В тексте главы этот стих занимает приблизительно такое же место, какое в шестой, евхаристической, главе Евангелия от Иоанна занимает стих: "Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем. Как послал Меня живый Отец, и Я живу Отцем, Так и ядущий Меня жить будет Мною. Сей-то есть хлеб, сшедший с небес. Не так, как отцы ваши ели манну и умерли: ядущий хлеб сей жить будет вовек. Сие говорил Он в синагоге, уча в Капернауме. Многие из учеников Его, слыша то, говорили: какие странные слова! кто может это слушать? Но Иисус, зная Сам в Себе, что ученики Его ропщут на то, сказал им: это ли соблазняет вас? Что ж, если увидите Сына Человеческого восходящего туда, где был прежде? Дух животворит; плоть не пользует нимало. Слова, которые говорю Я вам, суть дух и жизнь".

Вообще, оба эти стиха, по видимости столь далекие друг от друга, гораздо ближе и родственней меж собой, чем может показаться на первый взгляд.

Текст у Иоанна, следующий после того, как со всей силой было подчеркнуто реальное присутствие плоти и крови Иисуса в Евхаристии, гласит: “Дух животворит, плоть не пользует нимало”.

Задача текста у Иоанна, как и у Павла, в том, чтобы развить христианский реализм “плоти”. У Иоанна утверждается реальность таинства, то есть реальность воскресения Иисуса и Его воскресшей “плоти”; у Павла речь идет о реальности воскресения “плоти”, воскресения христиан и осуществляющегося в нем спасения.

Но, кроме того, в обеих главах мы видим резкое противопоставление мирского, квази-физического реализма — реализму христианскому, как реализму по ту сторону физики, реализму, установленному Святым Духом, т.е. алогизма, т.е.Чуда.

Здесь необходимо учитывать многосмысленность библейского греческого языка. В нем слово “сома” означает не только тело, но также и личность, Я. “Сома” может быть “саркс”, то есть тело в земном, материальном, физико-химическом смысле; но она может быть и “пневма”, что, по словарям, следует переводить как “дух”.

По сути, это все значит: Я, обитающее ныне в осязаемом физико-химическом теле, может в дальнейшем и окончательно явиться в иной, транс-физической реальности. В языке Павла “тело” и “дух” не являются противоположностями; противоположности — это “тело плоти” и “тело в образе духа”. Ясным, во всяком случае, должно быть одно: как у Иоанна (Ин., 6. 63), так и у Павла (1 Кор 15. 50) совершенно четко прослеживается, что “воскресение плоти” не есть “воскресение тела”.