Стяжание духа - [20]

Поясняя этот момент, можно утверждать, что чем дальше русская религиозная философия отходит от трансцендентально-логического идеализма, иррационализма Льва Шестова, философии "Борьбы за Логос" В.Ф.Эрна, русского "интуитивизма и симфонизма", русской теософии, теократии и теургии Вл.С. Соловьева, имеющих непреходящее значение в области рефлексии и труда человечества, тем дальше уходит в небытие "демонизм" Прометея с Идеей обожения деятельности самого Человека , имя которого звучит гордо только в "буревестнике революций", а в Домостроительстве Святого Духа, где царствует Милость и Любовь, чаемое стяжается по благодати, как Чудо, а не структурно-логическая СХЕМА постижения Вечной Жизни, которую вот уже, совсем рядом, опознавали в трансцендентном Идеале Софии, Премудрости Божией.

Святой Симеон Новый Богослов свидетельствует в одном из гимнов своей "ментальной интуицией": “Благодарю Тебя, что Ты, сущий над всеми Бог, сделался единым духом со мною, неслитно, непреложно, неизменно, и Сам стал для меня всем и во всем: пищей неизреченной, совершенно даром доставляемой, постоянно преизливающейся в устах души моей и обильно текущей в источнике сердца моего; одеянием блистающим, покрывающим и сохраняющим меня и демонов попаляющим; очищением, омывающим меня от всякой скверны непрестанными и святыми слезами, которые присутствие Твое дарует тем, к которым приходишь Ты. Благодарю Тебя, что Ты сделался для меня днем невечерним и солнцем незаходимым — Ты, не имеющий, где скрыться. Ведь Ты никогда ни от кого не скрывался, никогда никем не гнушался, но мы, не желая прийти к Тебе, сами скрываемся от Тебя”. Личное сошествие Духа Святого в день Пятидесятницы реально свидетельствуется в Деяниях Апостолов: "И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святаго, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать. В Иерусалиме же находились Иудеи, люди набожные, из всякого народа под небом. Когда сделался этот шум, собрался народ, и пришел в смятение, ибо каждый слышал их говорящих его наречием. И все изумлялись и дивились, говоря между собою: сии говорящие не все ли Галилеяне? Как же мы слышим каждый собственное наречие, в котором родились. Парфяне, и Мидяне, и Еламиты, и жители Месопотамии, Иудеи и Каппадокии, Понта и Асии, Фригии и Памфилии, Египта и частей Ливии, прилежащих к Киринее, и пришедшие из Рима, Иудеи и прозелиты, критяне и аравитяне, слышим их нашими языками говорящих о великих делах Божиих? И изумлялись все и, недоумевая, говорили друг другу: что это значит? А иные, насмехаясь, говорили: они напились сладкого вина". Но "менталитет интуиции" апостола Петра образумил всех навсегда!

8. Менталитет интуицииѕ милосердие и любовь

Если менталитет интуиции обретает чаемое по благодати Святого Духа, то обретается такое состояние, как это следует из свидетельств Отцов Церкви, по крайней мере при соблюдении двух заповедейѕ милосердия и любви, т.е. нравственных категорий, приводящих к понятию Добра как нравственной задачи совершенствования восхищаемого и обретения в конечном счете чаемого в среде не одного человека, но людей.

Вл.С.Соловьев, изумляя охватом и глубиной своих философских построений, тем не менее, как ни странно, иллюстрирует лишь рефлексию восхищаемого добра: "Действительное начало нравственного совершенствования заключается в трех основных чувствах, присущих человеческой природе и образующих ее натуральную добродетель: в чувстве стыда, охраняющем наше высшее достоинство по отношению к захватам животных влечений; в чувстве жалости, которое внутренне уравнивает нас с другими, и, наконец, в религиозном чувстве, в котором сказывается наше признание высшего Добра. В этих чувствах, представляющих добрую природу, изначала стремящуюся к тому, что должно (ибо нераздельно с ними сознание, хотя бы смутное, их нормальности, сознание, что должно стыдиться безмерности плотских влечений и рабства животной природе, что должно жалеть других, что должно преклоняться перед Божеством, что это хорошо, а противное этому дурно),— в этих чувствах и в сопровождающем их свидетельстве совести заключается единое или, точнее, триединое основание нравственного совершенствования. Добросовестный разум, обобщая побуждения доброй природы, возводит их в закон. Содержание нравственного закона то же самое, что дано в добрых чувствах, но только облеченное в форму всеобщего и необходимого (обязательного) требования, или повеления. Нравственный закон вырастает из свидетельства совести, как сама совесть есть чувство стыда, развившееся не с материальной, а только с формальной своей стороны". Все добро получается в человеке и для человека. Добром "Божественной благодати " по Соловьеву "наполняется "добро разумного закона" и только такого человека, который "достиг признания Божией воли – (стр.545) ". По свидетельству святого Симеона Нового Богослова "благодать не может оставаться сокрытой …пребывание в нас Пресвятой Троицы не может не быть не явленным". Исследование "Оправдания Добра. Нравственная философия" Вл.С.Соловьева как рефлексивное исследование, конечно же, восхищаемо по природе человеческого, заложенное в этом фундаментальном исследовании. А после употребления категории "благодать" сам исследователь уже ничего добавить не может, поскольку сущность метода рефлексии, как мыследеятельности, в том и состоит, чтобы апробировать смыслотворчество на примере дискурсивных категорий, располагаемых в рамках логического, а не алогического, т.е. Чуда. Но живая практика Домостроительства Церкви позволяет совершать подобные экскурсы путем анализа и синтеза высказываний "