Струве: правый либерал, 1905-1944. Том 2 - [51]

Для того чтобы понять, что именно не устраивало Струве в методологии Маркса, лучше всего обратиться к предложенному последним определению капитала. Капитал, говорит Маркс, «это не вещь, а определенное, общественное, принадлежащее определенной исторической формации общества производственное отношение, которое представлено в вещи и придает этой вещи специфический общественный характер»[31]. Дополняя эту формулу, Маркс заявляет, что существенным признаком подобных взаимоотношений является эксплуатация рабочих капиталистами через присвоение прибавочной стоимости. В приведенном определении есть два момента, которые занимают центральное место в марксизме и признаются последователями Маркса наиболее важным вкладом их учителя в политическую экономию. Первый заключается в том, что капитал представляет собой социальную категорию: выступая экономическим по своей сути явлением, на деле он зависит от тех отношений, в которые вовлечены представители различных классов. Во-вторых, капитал — историческая категория, присущая экономической деятельности далеко не всегда, но формирующаяся лишь на определенном этапе общественной эволюции. Такое смешение экономической и социальной составляющих и формулировка экономических категорий в исторических терминах характеризуют всю систему Маркса: именно это отличает его теорию от классической экономики, несмотря на общность ряда предпосылок. Подобно многим как до, так и после него, Струве поначалу был очарован новизной и замысловатостью марксистского метода, возможности которого казались неисчерпаемыми; даже убедившись в его несостоятельности, он продолжал считать марксизм творением человеческого гения. Именно эти особенности марксистской теории необходимо иметь в виду для того, чтобы понять, как Струве разрабатывал собственную методологию и почему в развенчании теоретических построений Маркса он видел необходимое условие для создания логически последовательной и эмпирически достоверной экономической теории.

Анализируя противоречие между первым и третьим томами «Капитала», Струве пришел к выводу, что главным источником затруднений являются изъяны марксистской методологии. Уместно напомнить, что, согласно Марксу, капиталу присущи две составляющие, одна «постоянная», инвестируемая в сырье, оборудование и так далее, а другая — «переменная», из которой выплачивается заработная плата. Только вторая форма капитала производит «прибавочную стоимость», присваиваемую капиталистом-эксплуататором. Из такой предпосылки следует, что чем выше доля затраченного переменного капитала, тем выше уровень прибыли и интенсивнее капиталистическая эксплуатация. Но данное заключение не согласуется с очевидным фактом, не отрицавшимся и самим Марксом, согласно которому уровень капиталистической прибыли тяготеет к некоторому устойчивому показателю. В посмертно опубликованном третьем томе Маркс устранил это несоответствие, тихо отказавшись от применения трудовой теории стоимости по отношению к индивидуальным предпринимателям и прилагая ее только к «общественному продукту» в целом. Но, как обескураженно отмечал Струве, занимаясь критикой третьего тома Бем-Баверком, «ценность всего общественного продукта не может быть ни с чем сравниваема, как ценность, и не есть, таким образом, ценность»[32]. Действительно, будучи доведенной до логического завершения, марксистская концепция капитала должна была привести к парадоксу: по мере того как в ходе капиталистического производства доля переменного капитала проявляет тенденцию к снижению (в силу растущей механизации производства), уровень прибыли также должен падать[33].

В чем же была ошибка? Во-первых, согласно Струве, Маркс ошибался, когда определял капитал, представляющий собой явно экономическую категорию, в терминах классовых отношений, то есть посредством социальных категорий. Указанные сферы функционируют отдельно друг от друга, несмотря на то, что иногда предстают в единстве: использование капитала стимулируется стремлением к прибыли, которое не имеет отношения к общественному статусу вовлеченных в данный процесс сторон, в то время как в социальных (классовых) отношениях по определению сходятся неравные партнеры. Во-вторых, Маркс заблуждался, толкуя капитал в историческом смысле. Категории экономической науки всегда должны выступать в роли «чистых» категорий, «идеальных типов», не связанных специфическими условиями места и времени. Изложенные воззрения впервые оформились у Струве в 1899–1900 годах; именно на их основе позже был воздвигнут его экономический метод.

Начнем с природы категорий, используемых в экономике: нужно ли привязывать их к историческим ситуациям, или же они более абстрактны? Эта проблема, впервые поставленная в 1880-е годы в дискуссии Менгера — Шмоллера, глубоко интересовала Струве, поскольку он был уверен, что от ее решения зависит развитие экономики как научной дисциплины. Тогда столкнулись две концепции. Лидер исторической школы Густав Шмоллер и его последователи, преобладавшие в академических кругах Германии в середине XIX столетия, отрицали существование абсолютных и вечных экономических принципов, постулируемое экономистами-классиками. Они подчеркивали разницу между объектами, изучаемыми естественными и социальными науками, указывая, что в последних задействовано бесконечное множество переменных, которые делают любую историческую ситуацию уникальной и не позволяют формулировать законы, аналогичные законам естественных наук