Строители - [179]

Все выпили, в том числе Ваш архитектор, товарищ директор, кроме меня.

«Откуда у Вас такие сведения?» — спросила я у В. Нефедова.

Он рассмеялся и заявил, что генеральный подрядчик должен все знать. Тут я случайно посмотрела на Вашего архитектора и по его многозначительной улыбке поняла, что рассказал он.

«Это вы?» — спросила я у Вашего архитектора очень строго. Но он невинно заявил, что не виноват — в Советском Союзе выписывают болгарские журналы и не он дал статью в журнал.

Вот так все получилось.

Потом В. Нефедов рассказал еще, что заводы не могут в срок изготовить железобетонные конструкции — нет форм. Он говорил, что наш метод может выручить стройку. Он еще сказал (не знаю даже, стоит ли Вам писать, потому что это неофициально): «Я, кажется, Цола, вообще совершил большую ошибку. Вот у Вас (у болгар, товарищ директор!), у поляков, есть много полезного, а я отказался от участия иностранных фирм».

Дальше Вы знаете, все. Нефедов написал Вам письмо. До свидания и не сердитесь на меня.

Цола Милова.

Глава седьмая Вика

Лес был мрачноват — одни ели, высокие, разлапистые. От того, что солнце не проникало сюда, густая зелень деревьев казалась черной. Странно, черный лес!

Лес был безмолвен — ни птиц, ни жужжащих насекомых, ни ветра. Внизу к каждой ели прижимались стайки маленьких елочек. В старину, наверное, в таком лесу водились лешие и бабы-яги, здесь по узкой просеке на сером волке мчался Иван-царевич, прижимая к себе любимую… А может быть, машина времени перенесла меня лет на пятьсот назад?!

Но вот тропинка вывела на лесную дорогу. Тут какой-то волшебник огромной лопатой срезал землю, выравнивая дорогу, но его, очевидно, «перевели на другой объект» и неубранные кучи земли так и остались лежать, мешая проходу и проезду. Добрый-добрый волшебник, зачем ты начинал работу, не рассчитав своих возможностей?

Вдали показалась велосипедистка в голубой майке и шортах (все же я нахожусь в двадцатом веке!).

— Девушка, будьте добры…

Велосипедистка скрылась за кучей земли, появилась она уже позади меня:

— Что?

— Где тут река?

— Река? — Она громко рассмеялась. — Шутите!

Дорога привела меня к «реке», ее я перешагнул. Дальше пошли дачи.

В общем, все оказалось не так, как я себе представлял. Анатолий, позвонивший мне по телефону и просивший приехать к нему в связи с его болезнью, оказывается, не лежал в постели, окруженный врачами и опечаленными родственниками, а, неловко усмехаясь, встретил меня у калитки.

Дача была старая-старая, повидавшая на своем веку много жильцов. В первом этаже в самых неожиданных местах стояли подпорки, сбоку — лестница, ведущая на второй этаж. Когда мы поднимались, она стонала и жаловалась — мол, сколько мне еще работать, бессовестные вы?! Люди-то в таком возрасте уже давно на пенсии.

— Мое наследство, — пояснил Анатолий. — Когда-то собирался сделать ремонт, но вовремя одумался.

Я вопросительно посмотрел на него.

— Ни к чему, — с вызовом сказал Анатолий. — Ни к чему!

Перила шатались.

— Тут техника безопасности не в порядке, — пробовал я пошутить.

Но Анатолий не принял шутки. С тем же выражением вызова ответил:

— Вика тоже мне это говорила.

Внизу мы шли молча. Усадьба заросла высоким кустарником. Несмотря на яркий солнечный день, тут было сумрачно. Дорожки покрыты зеленым мхом.

Мы подошли к деревянному столику: доска и по обе стороны — два круглячка. Анатолий постелил белую скатерть, принес бутылку коньяка, тарелку с закуской, две вилки.

— Это для храбрости, — пояснил он. — Трудный, наверное, будет разговор. — Он налил рюмки. — Давай, Виктор, выпьем. Я на «ты», без формальностей. Можно?.. Ну, за что, тост какой?.. Все молчишь. Как услышал о Вике, замолчал… Знаешь что, вот какой тост: что бы ни случилось, как бы ни пошел сейчас разговор, останемся друзьями. Хорошо? — На его лице появилась неловкая, просящая улыбка. — Хорошо?

— Хорошо.

Мы выпили.

— Наверное, мне нужно начинать? — спросил Анатолий.

— Наверное.

— Ну что ж, начну. Помнишь, у тебя на дне рождения ты провозгласил тост за меня. «За Анатолия, нашу совесть», — сказал ты тогда.

— Помню.

— Помнишь, что я ответил?

— Да.

— Повторяю для верности. Я сказал: «Черт тебя подери, зачем ты назвал меня «совестью»! Теперь придется все рассказать…» Скажи, сильно ты любишь Вику?.. Молчишь, все молчишь. Трудный ты стал человек!.. Так вот, слушай: я тогда тебя обманул — Вика не говорила, что не хочет с тобой работать. Это я придумал, чтобы вы не были вместе. Я тебя обманул, — с каким-то торжеством повторил Анатолий. — Молчишь! — Анатолий уже почти кричал. — Так вот, я и Вику обманул, сказал, что ты не хочешь ее видеть. Понимаешь, обманул и тебя и ее.

— Не понимаю…

— Ты разве поймешь?! — На впалых щеках Анатолия появились красные пятна. — У тебя все есть. Все! Здоровье, синие глаза и ласковый характер, от которого все тают; интересная работа, она почему-то так и льнет к тебе. — Анатолий сжал в руке рюмку. — У меня — ничего: ни здоровья, даже в зеркало на себя посмотреть противно, ни хорошего характера, ни настоящей работы. Так себе, копошусь в этом Управлении подготовки строительства, которое к тому же придумал ты, и каждую минуту на работе я мысленно все спорю с тобой. У тебя все есть, у меня — ничего!