Строители - [177]

Выручила Милова: приподняла свою рюмку, чуть-чуть отпила и заявила, что очень благодарна за теплую встречу и столь трогательный тост.

ТРИ ПИСЬМА И ОДНА ТЕЛЕГРАММА В СОФИЮ

1 августа

Николаю Георгиеву,

директору объединения

г. София, улица Вашингтона

Уважаемый товарищ директор!

Перед отъездом из Софии Вы наказали мне ровно через два дня написать Вам подробное неофициальное письмо, из которого, как Вы выразились, можно было бы все понять.

29 июля вечером я села за стол, взяла ручку и лист бумаги с твердым намерением выполнить Ваше указание неукоснительно. «Неукоснительно» пишу по-русски, это слово, по-моему, очень точно характеризует мои намерения быть самым дисциплинированным работником.

Но только я начала писать, как сразу вспомнила Ваше второе напутствие. «Цола, — сказали Вы, — пожалуйста, не торопитесь с выводами, думайте». (Между прочим, товарищ директор, такое же указание дал Виктору Нефедову его начальник. Из этого я делаю выводы, что начальники по своей природе интернациональны.) Тогда я отложила ручку и решила задержать письмо еще на два дня, подумать.

Встретили нас очень хорошо. Особенно начальник СУ, как тут говорят, — товарищ Владимир Быков. Начальник строительства товарищ Виктор Нефедов тоже приветлив, но о нем напишу позже. Он все молчит и, видно, очень дисциплинирован, потому что, выполняя волю своего начальства, все думает (нужно, наверно, мне брать с него пример).

Так вот, Быков организовал встречу, поднял тост за дружную работу советских и болгарских строителей. Потом нас повели на стройку, все рассказали, со всем познакомили. Бригадир комплексной бригады Владимир Роликов (в Москве работают только комплексными бригадами. Помните, Вы изволили меня ругать, когда я организовала такую бригаду в нашем объединении?) увел нашего бригадира к себе.

Вы уже, наверное, товарищ директор, сердитесь. Если бы я докладывала у Вас в кабинете, наверное, сказали бы: «Ближе к делу, Цола, ближе к делу».

Хорошо, буду покороче. Так вот, товарищ Быков, который вначале даже заикался от избытка чувств, когда дело дошло до определения объема наших работ, вдруг заявил, что, «вообще говоря» (это выражение я тоже пишу по-русски, тут его часто произносят), все работы могут выполнить московские строители. Он, Быков, мол, не возражает, если мы завезем на стройку мраморные плиты, детали из дерева, перегородки, но монтировать все будет СУ, даже шефмонтажа не нужно.

Как это Вам, товарищ директор, нравится?! Ну, тут я заспорила. Так мы сидим за столом. С одной стороны — я и Ваш архитектор (зачем Вы его со мной послали, не знаю — все молчит. Мне абсолютно не помогает), напротив — товарищ Быков, товарищ Ким (начальник участка на стройке; его задача, кажется, все время улыбаться), представитель главка товарищ Померанцев и товарищ Виктор Нефедов. Говорим по очереди — я и Быков. Остальные молчат. Товарищ Нефедов почему-то все время смотрит в окно (я тоже посмотрела: думаю, что там интересного? Но ничего, кроме неба, не увидела).

Товарищ Померанцев ушел.

Тогда я спросила товарища Нефедова, почему он молчит, разве его не интересует наш спор?

«Как вы сказали?» — ответил он мне с трудом, отведя глаза от неба.

Я повторила свой вопрос. Тогда он, любезно улыбаясь, сказал, что его очень интересует спор, поэтому он и молчит, не вмешивается. Он спросил меня, не беспокоит ли меня техника безопасности. На это я сразу ответила, что если строители будут бояться, то им вообще нечего делать На стройке. Второй вопрос он задал об управлении строительством, тут я должна была согласиться, что управлять строительством при наличии иностранных фирм будет сложно.

На этом, товарищ директор, мы закончили встречу.

С приветом

Цола.

P.S. Не знаете ли Вы, товарищ директор, что означает русское слово «весьма»? Товарищ Померанцев, и здороваясь со мной и прощаясь, даже когда поднимал рюмку, говорил «весьма».

О подъеме перекрытий — я ни слова, ни слова.

3 августа

Николаю Георгиеву,

директору объединения

г. София, улица Вашингтона

Глубокоуважаемый товарищ директор!

Я получила телекс, где Вы просите писать коротко, без излишних подробностей. Выполняю Ваше указание как всегда «неукоснительно».

Наша вторая встреча в Москве состоялась 2 августа.

Присутствовали: с болгарской стороны — я, Ваш архитектор (который на совещаниях не произнес ни слова. Помощничек!), наш бригадир, с советской стороны — товарищи Померанцев, Нефедов, Быков, Ким. От секретариата СЭВ — товарищ Кареев.

Совещание началось в 13 часов 05 минут.

Вас устраивает такой стиль письма или нужно еще короче? Тогда не читайте, пожалуйста, слова в скобках о Вашем архитекторе. Между прочим, он, кажется, подружился с товарищем Нефедовым. Были вчера вместе на футболе. О чем они могли говорить, когда оба молчат, не знаю… (Эти слова можете тоже не читать.)

Открыл совещание товарищ Кареев.

Повестка дня: участие болгарской стороны в строительстве здания. Хотела Вам напомнить, что это первое международное совещание, на котором я присутствую. Все чинно, мужчины при галстуках. (Я хотела написать, в чем я была одета, но рискую снова получить замечание.) На столе бутылки нарзана, которые так никто и не открыл, и пачки сигарет, которые никто не распечатал.