Стретч - 29 баллов - [45]
Я свернул на М25 и потом на М4 в город Надо было выбрать Грейт-Вест-роуд, такое поэтичное название[54]. Стояло воскресное утро, Лондон еще тер щетину на подбородке и шаркал шлепанцами, на улицах было тихо. Когда я проезжал по набережной вдоль облизывающей сточные выводы Темзы, на меня вдруг напала слезливость. Почему-то с похмелья я всегда готов расхныкаться в неподходящую минуту. С Мэри я особенно распускал нюни наутро после пьянки. А еще на меня нападала похотливость — клетки, занятые восстановлением, жаждали размножения.
Без всякой цели я подъехал к Баттерси-парку и притормозил у теннисных кортов. В девять утра холод был еще силен, но на корте уже играли две девушки. Лет по двадцать пять, в плотных хлопчатобумажных свитерах, дыхание клубилось на подмерзшем воздухе. Ниже пояса мой наряд все еще состоял из трусов и башмаков, поэтому я подвел «кавалер» к изгороди и стал наблюдать за девушками из машины. Та, что ближе, была вся в белом, волосы забраны в задорный хвостик. Пухленькая, сзади похожа на кулинара-кондитера. Всякий раз, готовясь принять подачу, она водила задом туда-сюда. Играла она безнадежно плохо, промахивалась, мяч, прежде чем перелететь через сетку, сначала отскакивал на ее половине, простые удары с правой отправляли его через ограждение корта. Обе как попугайчики непрерывно пересмеивались. Мне страшно хотелось их пожалеть, особенно сдобную девушку. Я желал ей выиграть, и, когда ее соперница дважды подряд ошиблась и резаным ударом послала мяч за линию, я в восторге нажал на клаксон. Они остановились и немного посовещались через сетку. Сдоба подошла к машине через калитку. Не желая быть застигнутым в непотребном виде, я попытался завести двигатель, но она уже стучала в стекло. Вблизи ей можно было дать шестнадцать, но не двадцать пять, как мне сначала показалось.
— Чего тебе?
Я развел руками и продолжил попытки завести двигатель. Она окинула взглядом мои голые ноги, замшила раскрытый журнал на заднем сиденье и треснула ракеткой по крыше машины.
— Извращенец чертов!
Рухлядь наконец завелась, и я быстренько развернулся. Улепетывая по дороге, я услышал, как толстушка крикнула мне вслед «Онанист!», и мысленно с ней согласился.
В пятнадцать минут десятого я был дома. В квартире царили карикатурно неестественная чистота и порядок. Генри и Лотти уехали на выходные к родителям в Престон. Я включил телевизор и полчаса скакал по общеобразовательным и детским каналам. На одном из них чернокожая женщина из Йоркшира составляла симфонический оркестр из кухонной утвари: пылесос играл роль фагота, пластмассовый тазик с натянутой поверх целлофановой пленкой — литавры. Или правильно говорить литавр? Когда из обувной коробки и резинки она смастерила скрипку, мне стало нехорошо от ее способности извращать назначение обычных вещей, и я выключил телевизор.
Меня преследовало мерзкое чувство загнанности. Бороться или сдаться? Бороться означало принять душ, побриться, переодеться, выйти за газетами, посмотреть, что дают в «Тейт», доехать до центра, побродить, вернуться, полистать записную книжку в поисках кого-нибудь, с кем можно сходить в кино, начать писать мемуары. Сдаться — это завалиться в кровать с «Азиатскими трусиками» и проспать до понедельника. Соревнования не получилось. Обливаясь потом, снедаемый томленьем, я улегся в компании Мицуко, Хироко и Чиасы и решил отоспаться.
Генри с Лотти вернутся поздно. Я поставил будильник на три часа дня и оставшееся время провел, окучивая квартиру к их приезду. На ошметюк денег я даже купил готовую еду и жидкий йогурт — если они приедут голодные. От нетерпения я не мог найти себе места. Сигаретка с травкой, светский треп, чашка чая — что может быть лучше? Услышав, как в двери поворачивается ключ, я выгнул спину. Пока вас не было, я за всем тут смотрел, у меня все путем, о Фрэнке можете не беспокоиться. Лотти побежала в туалет, а Генри оперся о дверной косяк.
— Привет, как дела?
— Нормально, Генри.
— Мы — спать. Замотались совсем. Семь часов ехали.
— Ни хрена себе.
Генри издал губами странный чмокающий звук.
— Как было у Тома?
— Жуть. Мэри приехала. Театр ужаса со мной в главной роли.
— Опять ноешь. Слушай, ты завтра утром будешь дома?
— Да-а, наверное.
— Вот и хорошо. Мне с тобой надо поговорить.
— Поговорить?
— Ничего особенного. Просто пару слов.
— Ладно.
— Спокойной…
— Разбуди меня утром, если сам не встану.
— Ладно. Пока.
Генри ушел. Наверное, решили пожениться, подумал я. Опустился на колено где-нибудь на склоне холма, покрытого мокрым папоротником, и выстрелил вопросом. И стали еще реже наши ряды.
Девятьсот тугриков
На следующее утро глаза у Генри бегали. Он принес мне чашку чая и булочку с черникой и абрикосовым вареньем, но явно хотел сначала вытащить меня из постели.
Когда я наконец появился в гостиной, Генри сидел на диване и листал какой-то компьютерный журнал. Лотти еще не выходила из спальни, что было тревожным знаком.
— Присядь, Фрэнк.
Я настороженно сел. Генри твердо посмотрел на меня и быстро, но шумно выдохнул через нос.
— Трудно об этом говорить, поэтому лучше сказать сразу: мы хотим, чтобы ты съехал с квартиры.
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Если обыкновенного человека переселить в трущобный район, лишив пусть скромного, но достатка, то человек, конечно расстроится. Но не так сильно, как королевское семейство, которое однажды оказалось в жалком домишке с тараканами в щелях, плесенью на стенах и сажей на потолке. Именно туда занесла английских правителей фантазия Сью Таунсенд. И вот английская королева стоит в очереди за костями, принц Чарльз томится в каталажке, принцесса Анна принимает ухаживания шофера, принцесса Диана увлеченно подражает трущобным модницам, а королева-мать заводит нежную дружбу с нищей старухой.Проблемы наваливаются на королевское семейство со всех сторон: как справиться со шнурками на башмаках; как варить суп; что делать с мерзкими насекомыми; чем кормить озверевшего от голода пса и как включить газ, чтобы разжечь убогий камин...Наверное, ни один писатель, кроме Сью Таунсенд, не смог бы разрушить британскую монархию с таким остроумием и описать злоключения королевской семьи так насмешливо и сочувственно.
Тед Уоллис по прозвищу Гиппопотам – стареющий развратник, законченный циник и выпивоха, готовый продать душу за бутылку дорогого виски. Некогда он был поэтом и подавал большие надежды, ныне же безжалостно вышвырнут из газеты за очередную оскорбительную выходку. Но именно Теда, скандалиста и горького пьяницу, крестница Джейн, умирающая от рака, просит провести негласное расследование в аристократической усадьбе, принадлежащей его школьному приятелю. Тед соглашается – заинтригованный как щедрой оплатой, так и запасами виски, которыми славен старый дом.
Жизнь непроста, когда тебе 13 лет, – особенно если на подбородке вскочил вулканический прыщ, ты не можешь решить, с кем из безалаберных родителей жить дальше, за углом школы тебя подстерегает злобный хулиган, ты не знаешь, кем стать – сельским ветеринаромили великим писателем, прекрасная одноклассница Пандора не посмотрела сегодня в твою сторону, а вечером нужно идти стричь ногти старому сварливому инвалиду...Адриан Моул, придуманный английской писательницей Сью Таунсенд, приобрел в литературном мире славу не меньшую, чем у Робинзона Крузо, а его имя стало нарицательным.