Стретч - 29 баллов - [44]
— Ну, чё, открыуаю уже.
Я вышел из машины и почувствовал секундный прилив удовлетворения от того, что его машина была еще хуже моей, — десятилетний «сеат-марбелла», кустарно перекрашенный в черный цвет. По низу оранжевыми буквами была выведена надпись «Курилка». Давно не приходилось видеть тачку, не тянущую даже на один балл. Юнец наградил мой заблеванный говноход таким же презрительным взглядом и вразвалочку направился к допотопному киоску. Свежеиспеченного хрустящего хлеба, пармезанской ветчины и кофе-эспрессо здесь не предлагали, зато имелись бутыли с моторным маслом, сигареты популярных сортов и беспорядочный набор порножурналов. Я подождал, пока пацан включит насосы. Тот бесцеремонно посигналил большим пальцем и чем-то занялся в своем убогом загончике.
В бумажнике оставалась двадцатка и шесть фунтов мелочью, на которые предстояло протянуть неделю. Питаться можно было в «О’Хара», поэтому деньги реально нужны были только на сигареты. Я залил бензина на десять фунтов и направился к киоску, прекрасно понимая, что без штанов у меня несколько неопрятный вид. Хмыренок распечатал пачку салфеток и склонился над порнушкой. Мне хотелось человеческого участия, и я завел разговор:
— Газеты есть?
— He-а. Привезут только в семь тридцать.
— Черт.
Я остановился перед стеллажом с журналами. Нижние полки были заполнены женскими еженедельниками, полными душещипательных историй об изменах и семейных неурядицах: «Трагедия мужа после смены пола», «Отчимы и падчерицы: шокирующий обзор», «Сексуальные тайны звезд мыльных опер». Кошелки сраные.
— Чё-нить ищем?
— Смотрю просто.
Выше размещались странные журналы для автолюбителей, явно специализировавшиеся на отдельных моделях «Водитель „эскорта“», «Ваш „гольф“», «ДАФ». Еще выше — перекошенные губы и сплетенные тела в обязательной секции «только для взрослых», хотя я не знал ни одного взрослого, который клюнул бы на эту обманку. Один из журнальчиков тоже назывался «Эскорт», еще один — «Фиеста». Сомнительно, что идею с названием одобрили бы в отделе маркетинга «Форда». Меня слегка заинтересовал новый тип журналов — рядом с давно известными стояли «40 с хвостиком» с подзаголовком «Женщины за 40 с 40-м размером бюста» и «Азиатские трусики», состоявшие целиком из японок в задранных юбчонках Еще немного, и появятся «Пухленькие англичанки среднего класса в цветастых летних платьях, с маленькими ножками, светлыми локонами и веснушками на плечах». Я бы на такой подписался. На «Рыжих училок» тоже.
Откинув голову и разинув рот, я засмотрелся на журналы, но тут опять подал голос хмыренок:
— Валяй, приятель. Никто не смотрит.
— В каком смысле?
— Возьми себе журнальчик. Кому какое дело.
Боже, я не покупал эту дрянь уже лет десять-двенадцать, но пересмотрел много — Тони держал целую пачку в шкафу в туалете для персонала. Мне почему-то стало обидно за женщин. Не тех, что в журналах — они сами на это пошли, — а жен и подруг мужиков, которые покупают эту порнуху. Конечно, солидная часть тиражей расходится среди подростков, одиночек и доходяг, но не все. Что могли дать Тани, Ундины и Амелии в детском нижнем такого, чего не могли дать жены и подруги? Наверное, они тоже в чем-то виноваты, не могут установить контакт на нужном уровне. Но, как и везде, распоряжаются-то мужчины, это они потакают своим низменным инстинктам, раскручивают спираль и снимают сливки.
С учащенным сердцебиением я решился-таки на покупку. Действительно, кому какое дело. Выбрал «Азиатские трусики». Если спросят, скажу, что из социологического интереса. Мысль помогла смягчить ощущение вины.
Хмыренок был слегка озадачен.
— А чё. У каждого свой вкус. Мне американские больше нравятся, жестче и качество лучше.
Семнадцать лет от роду, а уже знаток. Я почувствовал себя злым импотентом. Самый подходящий настрой для порно.
— А не пошел бы ты…
— Не гони волну, приятель.
Пришлось также покупать «Бенсон энд Хеджес», «Лаки Страйке» продавались только в столице. Мне не стыдно признаться, что вид плотной золотистой пачки как бы делал меня чуть состоятельнее. Кстати, когда я привык к излишку угарного газа, этот сорт оказался лучше, чем я думал.
Вернувшись на М40, я пытался листать «Азиатские трусики», слушать радио, курить, оттирать следы рвоты и вести машину одновременно. В целом получалось, пока у Марлоу я чуть не напоролся на фургончик, который, игриво вильнув, вывернул на мою полосу. Чтобы не искушать судьбу, я забросил журнал на заднее сиденье. Мне была невыносима мысль, что меня найдут мертвым с таким журналом на коленях.
Много ли я накуролесил? Порядок событий из-за приступов тошноты вспоминался с трудом, но пинок Мэри и глупые хриплые крики Тома запомнились хорошо. Может, позвонить из ближайшей будки и вымолить прощение? Но я не знаю номера. Да и с чего начать? Я представил, как раскрываются все новые подробности моей с Люси дешевой глупой интрижки. Вспышки ярости, моменты оцепенения, бессвязные выпады. Том будет рычать от нехватки сна, на великодушное прощение по телефону нечего и рассчитывать. Мэри придет в бешенство, от привычной собранности, организованности и упорядоченности не останется и следа.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Если обыкновенного человека переселить в трущобный район, лишив пусть скромного, но достатка, то человек, конечно расстроится. Но не так сильно, как королевское семейство, которое однажды оказалось в жалком домишке с тараканами в щелях, плесенью на стенах и сажей на потолке. Именно туда занесла английских правителей фантазия Сью Таунсенд. И вот английская королева стоит в очереди за костями, принц Чарльз томится в каталажке, принцесса Анна принимает ухаживания шофера, принцесса Диана увлеченно подражает трущобным модницам, а королева-мать заводит нежную дружбу с нищей старухой.Проблемы наваливаются на королевское семейство со всех сторон: как справиться со шнурками на башмаках; как варить суп; что делать с мерзкими насекомыми; чем кормить озверевшего от голода пса и как включить газ, чтобы разжечь убогий камин...Наверное, ни один писатель, кроме Сью Таунсенд, не смог бы разрушить британскую монархию с таким остроумием и описать злоключения королевской семьи так насмешливо и сочувственно.
Тед Уоллис по прозвищу Гиппопотам – стареющий развратник, законченный циник и выпивоха, готовый продать душу за бутылку дорогого виски. Некогда он был поэтом и подавал большие надежды, ныне же безжалостно вышвырнут из газеты за очередную оскорбительную выходку. Но именно Теда, скандалиста и горького пьяницу, крестница Джейн, умирающая от рака, просит провести негласное расследование в аристократической усадьбе, принадлежащей его школьному приятелю. Тед соглашается – заинтригованный как щедрой оплатой, так и запасами виски, которыми славен старый дом.
Жизнь непроста, когда тебе 13 лет, – особенно если на подбородке вскочил вулканический прыщ, ты не можешь решить, с кем из безалаберных родителей жить дальше, за углом школы тебя подстерегает злобный хулиган, ты не знаешь, кем стать – сельским ветеринаромили великим писателем, прекрасная одноклассница Пандора не посмотрела сегодня в твою сторону, а вечером нужно идти стричь ногти старому сварливому инвалиду...Адриан Моул, придуманный английской писательницей Сью Таунсенд, приобрел в литературном мире славу не меньшую, чем у Робинзона Крузо, а его имя стало нарицательным.