Стретч - 29 баллов - [43]
— Это что за хренотень? — прорычал он.
На меня вдруг напало раскаяние.
Мэри выпрямилась на диване:
— Ты — крыса, Фрэнк.
— А она тогда кто, Мэри?
— Ты — мерзкая крыса.
Люси выбежала из комнаты, обливаясь слезами. Том устремился за ней:
— Что ты? Что ты?
Сквозь топот ног по лестнице доносились крики Люси. У меня тряслись руки. Я попытался сосредоточить взгляд на ковре, и комната снова поплыла. Боковым зрением я видел, что Мэри неотрывно смотрит на меня.
— Что тебе надо, Фрэнк? Чего ты добиваешься?
— Отвали, шлюха.
Она вскочила и попыталась с размаху ударить меня ногой в чулке, но я выставил руку. Помню, что у нее вырвался придушенный вскрик ненависти, который меня напугал. Мэри выбежала из комнаты, оставив Дэвида сидеть с разинутым ртом. Я уставился на него. Он медленно качал головой.
— Мне тебя жаль, искренне жаль.
— И ты отвали.
— Мне искренне хотелось подружиться, Фрэнк, искренне.
Он встал и вышел, оставив меня удивляться.
Просидев пять минут в полной тишине, я поднялся и побрел к машине. Ключ не желал попадать в замок. Открыв дверцу, я взглянул на окна первого этажа. Том смотрел на меня, но я не мог разглядеть, с каким выражением. Я сел в машину и завел двигатель. Я так надрался, что не мог сообразить, в какую сторону выворачивать руль, чтобы развернуться. Подергавшись черт знает сколько раз вперед и назад, я выехал на дорожку и потом на узкое шоссе. На разъезде пришлось ждать целую вечность — не мог толком разглядеть, есть встречные машины или нет. Наконец повернул и пополз с черепашьей скоростью. Алкоголь придавал ощущению движения гиперреальность. Двигатель завывал обезумевшим тигром, набалдашник рычага передач вырос до размера баскетбольного мяча. Через милю я остановился в подходящем месте, чтобы подвести итоги. Приехал, что называется, в никуда. Я дышал с надрывом, словно играл мелодраматическую сцену в кино или театре. Еще мне запомнилась здоровенная лисица, пробежавшая перед машиной, ее глаза огоньками зажглись в свете фар. Я погасил фары и закрыл глаза.
Шесть фунтов мелочью
Я очнулся в четыре тридцать. Рассветом еще и не пахло. Проснувшись, я почувствовал себя еще хуже. В горле колыхался ядовитый коньячный привкус, голову разламывала изощренная боль. Словно череп наполнили металлическими шариками и пластинками, и вся эта железная дребедень по очереди то искрилась, то гудела, то звенела. Меня мучила бешеная жажда, но я не мог себе представить, какой напиток мог бы сейчас пройти в глотку. Фруктовый сок? Слишком много кислоты. Кока-кола? Слишком много газа. Вода? Слишком водянистая. Мой организм вопил о пополнении запасов влаги, но губы и нёбо отказывались ее доставлять.
Постепенно, со стонами, возвращались к жизни органы чувств. Я ощутил ледяной холод в промежности. Потерев в паху окоченелой культей, в которую превратилась рука, я понял, что обоссался. Сжав челюсти, попытался остановить наплыв тошноты. Рвотный ком, неудержимо пульсируя, стремился прорваться через пищевод. Старательно дыша через нос, я несколько раз сглотнул горькую слюну. Не помогло. Начал опускать стекло, но оно застряло, и меня мощно вырвало сквозь пальцы правой руки, которой я попытался заткнуть рот последним отчаянным жестом. Остатки я выплюнул, сумев наконец-то открыть дверцу. На желудок давила чья-то огромная холодная ступня. Я на несколько минут замер, высунувшись из машины и жадно хватая ртом сухой воздух. По внутренней стороне двери стекали сгустки рвоты. Как только заработали органы обоняния, в нос ударила вонь тухлой рыбы и прокисшего пойла. Меня снова потянуло блевать. Густая тягучая нитка слюны, выпав из широко разинутого рта, тяжело качнувшись, прилепилась к подбородку.
Я вышел из машины и сел на капот. Чернела дорога, ветер дул сквозь высокие кусты и деревья, шурша листвой, как прибой галькой на пляже. Я надеялся, что ионизированный свежий воздух прочистит внутренности, но лишь замерз и начал дрожать. Скорее это была пародия на дрожь в исполнении плохого актера. Я порылся в багажнике в поисках одеяла или куска брезента, чтобы вытереть машину и одежду. Нашлась только грязная замшевая тряпка, которой я смахивал грязь с лобового стекла и обтирал щуп для измерения уровня масла. Кое-как счистил рвоту с двери и многострадальных джинсов. Сумка-сосиска осталась у Тома, но джинсы все равно пришлось снять и бросить в багажник. Посидев у колеса в обоссанных дырявых трусах и убедившись, что меня больше не тянет блевать, я завел двигатель и взял курс на Лондон.
Бензина оставалось совсем мало, и я осторожно вел «кавалер» со скоростью тридцать миль в час, пока не попалась заправочная станция. Унылые желтые уличные фонари высветили подсохшие комочки блевотины на приборной доске. Было только пять тридцать утра, и заправка еще не работала. Я затормозил у въезда на заправку и перебрался на заднее сиденье поспать часок или два, пока не явится хмыренок с ключами. Скорчившись, я сумел выделить достаточно тепла, чтобы забыться легкой, пульсирующей дремой.
Меня разбудил звук машины, остановившейся рядом. Часы показывали двадцать минут седьмого. Бледный тинейджер хамоватого вида с подбритыми висками и зализанной назад липкой черной прядью постучал в окно и с местечковым акцентом произнес:
Честно говоря, я всегда удивляюсь и радуюсь, узнав, что мои нехитрые истории, изданные смелыми издателями, вызывают интерес. А кто-то даже перечитывает их. Четыре книги – «Песня длиной в жизнь», «Хлеб-с-солью-и-пылью», «В городе Белой Вороны» и «Бочка счастья» были награждены вашим вниманием. И мне говорят: «Пиши. Пиши еще».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Если обыкновенного человека переселить в трущобный район, лишив пусть скромного, но достатка, то человек, конечно расстроится. Но не так сильно, как королевское семейство, которое однажды оказалось в жалком домишке с тараканами в щелях, плесенью на стенах и сажей на потолке. Именно туда занесла английских правителей фантазия Сью Таунсенд. И вот английская королева стоит в очереди за костями, принц Чарльз томится в каталажке, принцесса Анна принимает ухаживания шофера, принцесса Диана увлеченно подражает трущобным модницам, а королева-мать заводит нежную дружбу с нищей старухой.Проблемы наваливаются на королевское семейство со всех сторон: как справиться со шнурками на башмаках; как варить суп; что делать с мерзкими насекомыми; чем кормить озверевшего от голода пса и как включить газ, чтобы разжечь убогий камин...Наверное, ни один писатель, кроме Сью Таунсенд, не смог бы разрушить британскую монархию с таким остроумием и описать злоключения королевской семьи так насмешливо и сочувственно.
Тед Уоллис по прозвищу Гиппопотам – стареющий развратник, законченный циник и выпивоха, готовый продать душу за бутылку дорогого виски. Некогда он был поэтом и подавал большие надежды, ныне же безжалостно вышвырнут из газеты за очередную оскорбительную выходку. Но именно Теда, скандалиста и горького пьяницу, крестница Джейн, умирающая от рака, просит провести негласное расследование в аристократической усадьбе, принадлежащей его школьному приятелю. Тед соглашается – заинтригованный как щедрой оплатой, так и запасами виски, которыми славен старый дом.
Жизнь непроста, когда тебе 13 лет, – особенно если на подбородке вскочил вулканический прыщ, ты не можешь решить, с кем из безалаберных родителей жить дальше, за углом школы тебя подстерегает злобный хулиган, ты не знаешь, кем стать – сельским ветеринаромили великим писателем, прекрасная одноклассница Пандора не посмотрела сегодня в твою сторону, а вечером нужно идти стричь ногти старому сварливому инвалиду...Адриан Моул, придуманный английской писательницей Сью Таунсенд, приобрел в литературном мире славу не меньшую, чем у Робинзона Крузо, а его имя стало нарицательным.