Стретч - 29 баллов - [2]
— Боже, Стретч, ты что, в аварию попал?
— Да.
— Ну, чего стоишь? Где деньги?
Я вынул банкноты из внутреннего кармана пальто. Барт взял их, зажал в зубах и подтянул джинсы на брюхе — круглом, как блюдо для мяса.
— Ступай, чего ждешь? Возьми такси и марш на работу.
— Вообще-то у меня свободный вечер. Мне — домой.
— В таком случае не бери такси. Можешь взять, конечно, но не за мой счет.
— Спасибо, Барт. Ты — настоящий друг.
— Не стоит благодарности, Фрэнк.
Жить легче не становилось.
Я завернул в туалет с мраморным вестибюлем и музыкой, старый хрыч попрыскал мне на запястья «Чех энд Спик», чтобы убить запах эрдельтерьера от моего пальто.
Когда я вышел на Найтсбридж, было почти четыре, начинало темнеть. Ехать домой не было никакого смысла: меня пригласили на предрождественскую «пьянчеринку» в Холланд-парк, попросив приехать к шести тридцати, на час раньше остальных, — «ведь мы не виделись целую вечность». Интересно, к чему бы это. Я решил убить время в пабе — с газетой и сигаретой. Если надо убить пару часов — я чемпион мира. Стоит мне на них только посмотреть, и они тут же дохнут. Кстати, «пьянчеринка в Холланд-парке» звучит неплохо, правда?
На самом деле, я вам скажу, она оказалась малость не того. Скажу, но позже.
Я купил «Стандард» и уселся в «Герцогине Кентской» с пинтой «Прайда»[3] изучать вакансии в сфере питания. Прочел все объявления до единого. Лучшее, на что я мог надеяться, — прибавка в двести фунтов в год, если пойти учеником менеджера в «Жареные цыплята из Кентукки» в Стритхэме. Вот это карьера! Пришлось отвергнуть ее из-за униформы: они там носят картонные шляпы.
Из паба я вышел в пять. Большие пустые мешки из-под времени шлепали меня по коленям. На Найтс-бридж-Грин с одной из скамей вскочила фигура:
— Фрэнк! Фрэнк Стретч!
Изможденное, смуглое лицо, глаза чуть припухли. Он смотрел на меня с нетерпением. Узнал я его не сразу.
— Билл, господи, как дела?
Билл Тернейдж, старый школьный друг. Мне почему-то захотелось удрать. Перспектива слушать его рассказы о последних десяти годах жизни показалась невыносимой.
— Нормально. Я всего на несколько дней, из Суффолка… по делам.
— Понятно.
Нам обоим стало неловко. Я взглянул на часы, изображая спешку.
— Слушай, по правде говоря, я очень тороплюсь. Бегу тут на одну вечеринку, извини, что изъясняюсь как яппи.
— Нет-нет, ничего. Дай мне свой телефон.
Черт.
— Понимаешь, я сейчас переезжаю, но почему бы тебе не записать адрес. Мне все перешлют.
— Конечно, конечно.
Он вынул записную книжку и нацарапал мой адрес, потом посмотрел на меня как-то уж очень пристально.
— Возьми мою визитку и позвони. Я серьезно. Я очень хотел бы встретиться.
Я сунул его карточку в карман пальто и завертел головой в поисках такси.
— Господи, ну конечно. Ты уж прости, Билл, но я жутко спешу. Уже на десять минут опаздываю. Смотри, вон такси.
— Позвони мне, Фрэнк.
— Обязательно.
Я неуклюже залез в такси и попросил отвезти меня в Ноттинг-Хилл, разом угробив бюджет на весь вечер.
Ладно, от ворот до Холланд-парк-авеню пройдусь пешком — все равно еще рано. Машина тронулась, я обернулся. Билл провожал меня взглядом. Мне стало не по себе. Когда он скрылся из виду, я вынул его визитную карточку.
Может, и мне завести себе визитку, и все станет проще? У всех моих знакомых визитные карточки имеются. Люди, похоже, думают о них сегодня в первую очередь — я вот кто, а я вот кто, — будто надпись на визитке снимает все вопросы.
Я прикинул, что могло быть написано на моей карточке. Официант? Честно, но несолидно. Метр-до…? Мудрено и пошло. Какой еще метр в гриль-баре? Проехали. Менеджер? О боже, что угодно, только не это. Подражать языку белых воротничков, когда ты — мальчик на побегушках и понесушках, — позор! Нет, если отбросить оптимистические выкрутасы, то на моей визитке следовало бы написать только одну вещь:
14 273 фунта
На самом деле все очень просто. Фрэнк Стретч — неудачник, недотепа, кандидат на вылет, ниже классом всех своих друзей. Вы ведь тоже наверняка считаете, что ваши друзья преуспели в жизни больше вас, и, возможно, вы даже правы. Разница между нами, однако, в том, что я разработал систему, которая доказывает мои предположения.
От сознания собственной ущербности вас может потянусь на чтение книжек из разряда «помоги себе сам». Даже не пытайтесь. Я пробовал. Сплошная чушь. Они подыгрывают читателю, с самого начала внушая ему, что в действительности он — распрекрасный и преуспевающий человек Их авторы отказываются признать простую и суровую истину: люди, читающие книги типа «помоги себе сам», — законченные неудачники, именно поэтому они их и читают. Мой подход строже, но честнее. Я говорю: «Признай, что ты — слабак и не так удачлив, как твои друзья, но не просто признай, а докажи».
Согласно этой комплексной, элегантной системе оценок, мой лучший друг Том тянет на 73 балла, а мой (бывший) сосед по квартире Генри — на 59 Лотти, его подружка, помешанная на вязании, набрала скромные 46 баллов. Барт, мой дорогой босс, весит 68 баллов. А я набираю намного меньше, чем все эти люди. Благодаря этой системе я могу точнее определить свое место в мире. Вот оно: «Стретч, ты — больший неудачник, чем любой из твоих знакомых».
Фрэнклин Шоу попал в автомобильную аварию и очнулся на больничной койке, не в состоянии вспомнить ни пережитую катастрофу, ни людей вокруг себя, ни детали собственной биографии. Но постепенно память возвращается и все, казалось бы, встает на свои места: он работает в семейной юридической компании, вот его жена, братья, коллеги… Но Фрэнка не покидает ощущение: что — то в его жизни пошло не так. Причем еще до происшествия на дороге. Когда память восстанавливается полностью, он оказывается перед выбором — продолжать жить, как живется, или попробовать все изменить.
Эта книга о тех, чью профессию можно отнести к числу древнейших. Хранители огня, воды и священных рощ, дворцовые стражники, часовые и сторожа — все эти фигуры присутствуют на дороге Истории. У охранников всех времен общее одно — они всегда лишь только спутники, их место — быть рядом, их роль — хранить, оберегать и защищать нечто более существенное, значительное и ценное, чем они сами. Охранники не тут и не там… Они между двух миров — между властью и народом, рядом с властью, но только у ее дверей, а дальше путь заказан.
Тайна Пермского треугольника притягивает к себе разных людей: искателей приключений, любителей всего таинственного и непознанного и просто энтузиастов. Два москвича Семён и Алексей едут в аномальную зону, где их ожидают встречи с необычным и интересными людьми. А может быть, им суждено разгадать тайну аномалии. Содержит нецензурную брань.
Шлёпик всегда был верным псом. Когда его товарищ-человек, майор Торкильдсен, умирает, Шлёпик и фру Торкильдсен остаются одни. Шлёпик оплакивает майора, утешаясь горами вкуснятины, а фру Торкильдсен – мегалитрами «драконовой воды». Прежде они относились друг к дружке с сомнением, но теперь быстро находят общий язык. И общую тему. Таковой неожиданно оказывается экспедиция Руаля Амундсена на Южный полюс, во главе которой, разумеется, стояли вовсе не люди, а отважные собаки, люди лишь присвоили себе их победу.
Новелла, написанная Алексеем Сальниковым специально для журнала «Искусство кино». Опубликована в выпуске № 11/12 2018 г.
Саманта – студентка претенциозного Университета Уоррена. Она предпочитает свое темное воображение обществу большинства людей и презирает однокурсниц – богатых и невыносимо кукольных девушек, называющих друг друга Зайками. Все меняется, когда она получает от них приглашение на вечеринку и необъяснимым образом не может отказаться. Саманта все глубже погружается в сладкий и зловещий мир Заек, и вот уже их тайны – ее тайны. «Зайка» – завораживающий и дерзкий роман о неравенстве и одиночестве, дружбе и желании, фантастической и ужасной силе воображения, о самой природе творчества.
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Если обыкновенного человека переселить в трущобный район, лишив пусть скромного, но достатка, то человек, конечно расстроится. Но не так сильно, как королевское семейство, которое однажды оказалось в жалком домишке с тараканами в щелях, плесенью на стенах и сажей на потолке. Именно туда занесла английских правителей фантазия Сью Таунсенд. И вот английская королева стоит в очереди за костями, принц Чарльз томится в каталажке, принцесса Анна принимает ухаживания шофера, принцесса Диана увлеченно подражает трущобным модницам, а королева-мать заводит нежную дружбу с нищей старухой.Проблемы наваливаются на королевское семейство со всех сторон: как справиться со шнурками на башмаках; как варить суп; что делать с мерзкими насекомыми; чем кормить озверевшего от голода пса и как включить газ, чтобы разжечь убогий камин...Наверное, ни один писатель, кроме Сью Таунсенд, не смог бы разрушить британскую монархию с таким остроумием и описать злоключения королевской семьи так насмешливо и сочувственно.
Тед Уоллис по прозвищу Гиппопотам – стареющий развратник, законченный циник и выпивоха, готовый продать душу за бутылку дорогого виски. Некогда он был поэтом и подавал большие надежды, ныне же безжалостно вышвырнут из газеты за очередную оскорбительную выходку. Но именно Теда, скандалиста и горького пьяницу, крестница Джейн, умирающая от рака, просит провести негласное расследование в аристократической усадьбе, принадлежащей его школьному приятелю. Тед соглашается – заинтригованный как щедрой оплатой, так и запасами виски, которыми славен старый дом.
Жизнь непроста, когда тебе 13 лет, – особенно если на подбородке вскочил вулканический прыщ, ты не можешь решить, с кем из безалаберных родителей жить дальше, за углом школы тебя подстерегает злобный хулиган, ты не знаешь, кем стать – сельским ветеринаромили великим писателем, прекрасная одноклассница Пандора не посмотрела сегодня в твою сторону, а вечером нужно идти стричь ногти старому сварливому инвалиду...Адриан Моул, придуманный английской писательницей Сью Таунсенд, приобрел в литературном мире славу не меньшую, чем у Робинзона Крузо, а его имя стало нарицательным.