Стремнина - [95]

Ясно было, что Обманка подслушивала разговор за дверью. Геля бросилась вон из каюты, но Обманка вовремя схватила ее за руку и вернула на место. Сказала спокойно, но властно:

— Сиди. Я все знаю.

— Что же тебе-то надо? — теряясь и вся слабея, горестно спросила Геля; вид у нее был виноватый, жалостливый, как у пойманной неопытной преступницы.

— Выбрось дурь из головы, слышишь? — строго сказала Обманка. — А с Сысоевной, если она посмеет калечить тебя, я расправлюсь в два счета.

— И чего ты налетела? — осторожно заговорила Сысоевна. — Я же отказывалась…

— Не отказывалась, а выжимала!

Оглядев Обманку с ненавистью, Геля сказала:

— А это не твое дело.

— Значит, мое, если пришла.

— Ты не хитри! — заговорила Геля, повышая голос и сверкая глазами. — Я тебя насквозь вижу. Ты мешаешь мне потому, что у тебя одно на уме, чтобы Арсений Иваныч…

— Дурочка ты…

— У тебя одна забота.

— Две, — выпалила Обманка. — Первая — тебя спасти. Не знаю, почему, но я не хочу тебе зла.

— Свежо предание…

— Да ты послушай-ка, — продолжала Обманка, подсаживаясь к Геле. — Сколько женщин искалечено, знаешь? Можно заселить большой город. Ну и довольно! Оттого, может, и зла не имею: мы одна нация — женщины.

— А вторая заботушка — о себе? Побольше первой?

— Да, о себе, да, побольше первой, — разухабисто подтвердила Обманка. — Но ты ошибаешься, у меня не одно на уме. Я не дура, чтобы всерьез строить расчеты на песке. Ты приметила, как он возится с дочками Марьянихи? Он очень любит детей.

— Зачем ты все это говоришь? Зачем? — в смятении спросила Геля.

— Разговорилась, это бывает со мною, — ответила Обманка и вдруг задумалась, словно удивляясь своей слабости. — Хочешь, признаюсь? У меня от всех надежд осталась одна искорка. Да и та, должно быть, скоро погаснет.

— Опять хитришь! — вскакивая, с привычной горячностью заговорила Геля. — Не зря тебя зовут Обманкой. Нету у меня к тебе никакой веры! Хочешь меня одурачить, да? Не выйдет!

— Тогда вон отсюда! — тоже вскакивая, выкрикнула Обманка, недовольная тем, что в минуту слабости приоткрыла душу перед своей соперницей. — Забирай свой узелок и дуй! — Она обернулась к Сысоевне и сузила глаза. — А ты…

— Да я-то што? — зашмыгала носом Сысоевна. — Я и не собиралась…

— Замолчи, я тебя знаю!

— Ну, вот что, девки, — выпрямляясь и овладевая собой, заговорила Сысоевна. — Поговорили, и хватит. Идите, а мне в камбуз надо. Варька все уволокла, чем кормить людей, и не знаю…

IX

Провожая сына на Буйную, Анна Петровна поставила перед ним стеклянную банку с вареньем из черной смородины и шепотом сказала:

— Это для Гели.

— Спасибо, мама, — ответил Арсений растроганно и поставил банку на дно своей корзины. — Она будет рада. Она любит варенье.

— Ты береги ее, — попросила Анна Петровна.

— Что ты, мама, я и так берегу.

— Сейчас за ней глаз да глаз надо. Будь она около меня, уж я бы поберегла…

Арсений поглядел на мать в недоумении, совершенно не понимая, о чем она ведет речь.

— Я ведь сразу приметила, — созналась Анна Петровна смущенно.

— Что приметила? — встревожился Арсений.

— Да что она в положении-то… — пояснила Анна Петровна. — Ты не знаешь, а ведь одних в такое время на кислое тянет, других — на сладкое, а вон соседка наша все глину ела.

Схватив мать за сухонькие руки, Арсений почти выкрикнул:

— Да что же ты молчала, а?

Анна Петровна даже испугалась, увидев, как изменилось лицо сына:

— Я думала, ты знаешь.

— Да ничего я не знал, ничего!

Трудно сказать, как не сгорел мотор, пока Арсений гнал свой катер вниз по Ангаре, иногда с большим риском спрямляя путь. Жестоко, как только мог, бранил себя Морошка! «Она все время мучилась, страдала, а я как слепой! Ничего не видел! — думал Морошка. — Да что же я такой недогадливый? И сердце не подсказало!» Теперь Арсений понимал, зачем Геля ездила в Железново. Теперь он был уверен, что она, хотя и случайно, а все же встретилась там с Белявским. И то, что Белявский явился на Буйную совсем другим человеком, могло означать очень многое и грозило бедой. Уходя в деревню, Арсений догадывался, что Белявский попытается в его отсутствие повидаться с Гелей. Но утром это его не пугало. Теперь же он боялся их новой встречи.

Подходя к Буйной, Арсений увидел, что на берегу его поджидает Обманка. «Чего ей надо? — с досадой подумалось Морошке. — Мне бы поскорее Гелю увидеть, а тут болтай с нею…» Выскочив из катера, Морошка удивился, что Обманка встречает его не обычной своей иронической улыбочкой, а очень серьезно, с определенным выражением озабоченности и на подурневшем лице, и во взгляде.

— Что так долго? — спросила она негромко и суховато.

— Не сразу связался с Железновом, — ответил Арсений неохотно. — Да там у меня и другие дела были.

— И здесь дела, — заговорила Обманка. — Да еще почище тех, какие у тебя в деревне.

Арсений замер, как вкопанный:

— А что такое?

— Иди сюда, — позвала Обманка, отходя от катера, из которого Саша Дервоед уже начинал выгружать закупленную в деревне снедь. — Ты все знаешь?

Арсений понял, о чем спрашивает Обманка, и догадался, что тайна Гели всем уже известна. Как ни тяжко ему стало, но он не покривил душой:

— Я только что узнал…