Стремнина - [119]

— Вон что! — сразу же догадался Кисляев. — А ведь может получиться!

Много пришлось Морошке взрывать зарядов за два года. Но с наибольшим волнением — запомнилось накрепко — он ожидал взрыва первого заряда Волкова. А вот теперь он волновался, кажется, еще сильней, чем в тот памятный вечер.

Черный дым вымахнуло над рекой под острым углом — и каменный град ударил далеко за черту прорези. По лицу Морошки потекли струйки пота.

— Кажись, вышло.

На сей раз Вася Подлужный скрылся со шлемом под водой: канава стала и глубже и шире, а главное — образовался хороший пологий откос.

— Давайте еще заряд, — сказал Морошка.

Вася Подлужный уложил заряд у самого основания откоса, и камни вновь выхватило и отбросило сплошной волной. Теперь канава стала совсем широкой, а дно ее очистилось до тверди. Откос передвинулся почти на два метра, а гряда отброшенной породы чуть не выглядывала из воды.

Рабочие зашумели от радости:

— Вот ловко придумано!

— Теперь гони да гони!

— Ну, братцы, еще погремим! Еще погрохочем!

— На счастье, и пороху много…

Морошке было приятно видеть, как его выдумка взволновала рабочих, и он поглядывал на них счастливо, лучисто.

— Да, теперь разбросаем! — подтвердил он басовито, с улыбкой. — Сначала в одну сторону погоним, потом в другую, и прорезь все-таки будет! Пороху хватит. Время есть. Тут еще недели две, а то и больше можно работать, до самой шуги.

— Обожди, но чем же катамаран таскать? — спросил Кисляев.

— А вон у нас обгорелая самоходка…

— Поведет?

— Еще как! Мотор у нее сильный, осадка небольшая — обмеление ей не страшно.

— Пригодилась все же…

— Слушай, Арсений. — Завьялов, ошарашенный поспешным приказом сдать суда, теперь ожил, расчувствовался и, не стесняясь рабочих, схватил прораба за руки. — Камень ты снял с моей шеи, честное слово! Что же мне с тобой делать? Расцеловать при всех, а?

— Не надо, — отказался Морошка. — Терпеть не могу, когда мужики целуются. Смотреть противно.

— Ну, ладно, ладно, так поздравляю. — Завьялов, кажется, остался даже недоволен отказом прораба. — Да, что и говорить, здорово придумано!

— Вон они надоумили, — смущенно оглядываясь на рабочих, сказал Морошка.

— Они надоумили, а ты обмозговал, — ответил Завьялов. — Только не забывай, кто надоумил, и все будет хорошо. — Тут ему вспомнилось о невзорванной гряде. — Сначала взрывать будешь, а потом разбрасывать?

— Поглядим, — все более оживляясь от удачи и загоревшейся надежды, ответил Морошка. — Может, обойдемся без двойной работы. Я думаю, будем рвать и отбрасывать.

— Заодно?

— Ну-у…

— Совсем хорошо бы…

— Так дело показывает.

— Вот что, Арсений, — оглянувшись на берег, заговорил Завьялов. — Варенька машет. Зовет. Есть у меня одна бутылка спирту, сберегал на всякий случай. Ну, а лучшего, чем сейчас, не будет. Пошли.

Выдумка Арсения Морошки, дающая возможность не только закончить прорезь до ледостава, но и открывающая новые, многообещающие перемены во взрывном деле на реках, радостно взбудоражила всех, кто еще оставался в прорабстве, и все впервые будто очнулись после недавней трагедии. И сразу же было покончено с унынием и растерянностью, царившими с утра, когда стало известно об эвакуации с Буйной.

Оживление рабочих коснулось даже Вареньки. Все-таки она умела переживать свои несчастья. Она весело, молодо, как бывало прежде, захлопотала у плиты.

И только Геля, помогавшая ей готовить прощальный обед, осталась во всем сдержанной и задумчивой. Глядела она на всех ровно и спокойно, но любой сказал бы, что она никого не видит перед собой, — ее взгляд блуждал где-то далеко. Всеобщее оживление в прорабской помогало ей молчать, думать о чем-то своем и оставаться незамеченной.

— Никак не опомнюсь, — чистосердечно признался Завьялов, сам разводя спирт. — Все случилось, как в сказке. А ведь быль…

— Давай, Саша, за дело, — Арсений похлопал Дервоеда по спине. — Ты у нас все лето, как агент по снабжению. Хватит носиться по реке. Сегодня же осмотри мотор самоходки.

— Я уже глядел его, — ответил Саша Дервоед. — Он в полном порядке. Можно заводить.

— Заведи, опробуй, — посоветовал Морошка. — А мы сообща приделаем на корме катамарана лесину с вырезом, для носа самоходки, для упора, приладим тяги, починим рубку да сменим обгорелые доски. И послезавтра — за дело.

— Ну, на радостях, — сказал Завьялов, разливая разведенный спирт в чайные чашки. — На законном, так сказать, основании.

— Вот я как начну с этого гужевать, — сказал Вася Подлужный, широко раздувая ноздри над пахучим зельем. — На радостях.

— Я тебе погужую!

Выпили со смехом, с прибаутками, а потом дружно навалились на тарелки с малосольным хариусом, от которого пахло чесноком да листом смородины.

— Где раздобыла? — спросил кто-то у поварихи.

— Раздобыла вот, — ответила Варенька со счастливой гордостью.

— Нет, из ума не выходят эти твои взрывы, Арсений, — опять начал Григорий Лукьянович. — Ведь это же направленные взрывы под водой! Совсем новый метод! Ты вот что: внимательно наблюдай и все записывай. И делай разные пробы.

— Да, тут все надо испробовать, — согласился Морошка. — Вот я думаю сейчас… Вот отбросим породу метров на десять — и гряда покажется из воды. И тогда, шут ее знает, справимся ли с нею? Ну, ничего, если не осилим, сделаем так: у подошвы откоса положим заряд с детонаторами замедленного действия, а немного выше — с детонаторами мгновенного действия. И знаете, что выйдет? Мгновенный ударит, создастся газовая камера, а потом ударит замедленный. И вся гряда, ручаюсь, будет отброшена!