Стремительный поток - [36]

Констанс обменялась с братом взглядами и свернула вязанье:

– Значит, я вам не нужна?

С чрезмерной любезностью Лютер Калвин заверил ее:

– Напротив, вы нам очень нужны, впрочем, как всегда. – Он подошел к двери в библиотеку, закрыл ее, таким же любезным тоном пояснив: – Сквозняк, – и остался стоять между Констанс и дверью.

Кристофер, опершись на каминную полку, наблюдал за ним. Неужели он намеренно отрезал доступ к телефону? Знает о вечеринке? Сью непременно надо предупредить. А для этого необходимо добраться до телефона в библиотеке – звонить по тому, что находится в холле, нельзя, поскольку разговор будет слышен в гостиной…

– Мистер Уинн, перестаньте витать в облаках, – резко прервал его размышления Лютер Калвин. – Я только что поинтересовался вашим мнением о новом сборнике церковных гимнов.

– Прошу прощения за мою невнимательность. Когда вы затронули этот вопрос, я внезапно вспомнил об одном прихожанине, который нуждается в моей помощи. С вашего позволения я отойду на минутку, чтобы эта проблема не отвлекала меня в дальнейшем.

Лютер Калвин преградил ему путь. Его голос был ледяным, слова падали, словно крупные градины с неба, когда он обрушился на Кристофера:

– Не сейчас, мистер Уинн. Я знаю, что прихожанин, нуждающийся в вашей помощи, – это моя дочь. Она ее не получит. До поры до времени ни вы, ни ваша сестра не покинете это помещение. – Он попятился к двери в библиотеку.

Кристофер спокойно выдержал испепеляющий взгляд гостя и вежливо напомнил:

– Вы забываете, что находитесь в моем доме, мистер Калвин.

– А вам, преподобный Уинн, не стоит забывать о том, что мой дом превращен в вертеп, что его используют как танцевальный клуб, и вы… вы – священнослужитель, проповедник Евангелия, помогаете моей дочери, потворствуя ее обману! Я подожду, пока их разнузданная оргия достигнет апогея, а потом…

Констанс затаила дыхание. Кристофер с трудом подавил смех. Выражение «разнузданная оргия» напомнило ему грошовые романчики, которые он тайком читал в отрочестве.

– Вы смеетесь… вы…

Лютеру Калвину не дали разразиться новой тирадой – за его спиной внезапно открылась дверь, и раздался детский голосок:

– Что тут за шум? – Салли-Мэй – с взъерошенными волосами, босая и без очков – смотрела на них, близоруко щурясь, засунув руки в карманы пижамы в розовую полоску и раскачиваясь с мысков на пятки. – Я спала, а вы меня разбудили, вломившись в дом, мистер Калвин.

Когда Кристофер сделал торопливый шаг к двери, она его остановила:

– Тебе не нужно звонить Сью, дядя Крис, я ей уже позвонила.

– Ты!.. Ты!.. – Лютер Калвин в ярости замахнулся тяжелой тростью.

Констанс прижала к себе Салли-Мэй, а Кристофер схватил Калвина за руку.

– Спокойно, уважаемый. Вы и так уже выставили себя на посмешище, назвав безобидные танцы вертепом и оргией, так не добавляйте к этой ошибке еще и насилие. Когда вы остынете, мы вместе пойдем к вам домой и убедимся, что вечеринка, которая кажется вам кошмаром, на самом деле вполне пристойна.

Гнев Калвина поутих – ему на смену пришло ледяное спокойствие.

– Вы правы, мистер Уинн. «Да уступит гнев благоразумию; блажен тот, кто воспротивился греху». Идемте. Моя машина у подъезда.

– Я готов. – Кристофер посмотрел на Констанс, которая, обнимая обеими руками племянницу, ответила ему кивком.

Выйдя из гостиной, он услышал возбужденный голос Салли-Мэй:

– А что такое «вертеп», и что там вертится, тетя Конни?

В роскошном лимузине Лютер Калвин сидел, подавшись вперед, молчаливо и неподвижно, сжимая костлявыми руками трость. Он злобно запыхтел, когда лимузин проезжал мимо длинного ряда припаркованных автомобилей самых разных марок и цветов. Все они пребывали в странной ажиотации: двигатели разогревались, тормоза стонали, колеса поворачивались, клаксоны гудели. Предупреждение Салли-Мэй подействовало.

Войдя в дом, Кристофер услышал возбужденное перешептывание, смешки, звон разбившейся тарелки. В воздухе стоял густой аромат духов, большой холл был полон красных и желтых цветов.

– Что здесь происходит? – проскрежетал Калвин высоким, резким голосом, включая свет в гостиной. Вокруг царил неописуемый кавардак. Большой ковер был второпях вытащен на середину зала и брошен неразвернутым. У двери валялись игральные карты; пол был усеян темными тряпочками – останками некогда нарядных воздушных шаров; на пороге поблескивала туфелька с хрустальной пряжкой, словно забытая Золушкой по сигналу тревоги, а сигнал подала маленькая толстушка Фло. Кристофер подавил приступ хохота, представив переполох среди охваченных паникой гостей. Лютер Калвин дернул его за рукав.

– Несомненно, они попрятались, эти праздные дурни, испугались возмездия. Мы должны их найти.

Кристофер последовал за ним – мало ли что еще удумает этот инквизитор, он и так уже потерял голову, замахнувшись тростью на ребенка. Как только хозяин дома исчез в направлении столовой, Кристофер пошел в холл. Осторожно открыл дверь стенного шкафа и едва сумел сдержать смех. В углу скрытая меховыми шубами, свисавшими с вешалок, спала, свернувшись калачиком, Флора Калвин. На коленях у нее была тарелка с тающей горкой фисташкового мороженого, которое ленивой зеленой струйкой стекало на пол. В руке девочка сжимала большую серебряную ложку. Кристофер тихонько потряс ее за плечо и прошептал: