Стрелец удачливый - [9]

— Да, Алеша. Ты ведь знаешь, что я отлично говорю по-английски и бывал в Лондоне много раз. А как дела у тебя?

— Лучше, чем можно было ожидать. Я сказал, что выхожу из игры, и мне отдали винный магазин на Столешниковом с изрядным запасом французских вин, шотландского виски и джина. Но мы ещё поговорим с тобой после возвращения. До свиданья, папа, уже объявили посадку на твой рейс.

Они неловко обнялись, и Орлов пошел к таможне.

Процедура вылета оказалась на редкость простой — никто не рылся в его тощем чемодане, просто шлепнули штампом по таможенной декларации, где он указал разрешенные пятьсот долларов, и Орлов прошел к пограничному пункту. Там сержант уставился на него рысьим взглядом, но тоже ничего не сказал, поставил печать, и Орлов прошел по выдвинутому коридору прямо в самолет. Оказалось, что он полетит на «Боинге-757», и авиалайнер приземлится в Хитроу через три часа сорок минут. Орлов устроился в удобном кресле первого класса, отказался от всех угощений и задремал.

Он проснулся от металлического голоса стюардессы, объявляющей, что самолет заходит на посадку, пассажиров просят поставить спинки кресел в вертикальное положение и воздержаться от курения. Орлов послушно выполнил все, что от него требовалось.

Легкий толчок и рев турбин, работающих на реверс, затем наступила тишина, и самолет покатился к аэровокзалу. Еще через полчаса Орлов вышел к стоянке такси и впервые за двадцать лет вдохнул вонючий лондонский воздух. Перед ним остановилось такси — безобразное и горбатое, как и два десятка лет назад.

— Куда едем? — спросил водитель и сплюнул в открытое окно (вряд ли следует упоминать, что в Лондоне все говорят по-английски, за исключением выходцев из Ист-Лондона, говорящих на отвратительном кокни).

— Меня устроит любой хороший отель недалеко от Британского музея, — на отличном оксфордском диалекте ответил Орлов.

— Там есть «Кенилуорт» и «Айвенго», оба на Блумсбери-стрит. Только «Кенилуорт» подороже, там живут одни аристократы и янки.

— Едем в «Кенилуорт», — решил Михаил. — Вы принимаете доллары — у меня пока нет фунтов?

— Один фунт — полтора доллара, — угрюмо отрезал таксист и включил счетчик. Орлов не стал спорить.

Отель действительно оказался удобным, номер чистым, а на столе стоял телефон. Первым делом Орлов устремился к телефону и набрал номер профессора Брикстоуна, надеясь, что тот ещё не умер — в конце концов Сэм был старше на пять лет.

— Хэллоу? — послышался знакомый, хотя и более хриплый голос.

— Сэм, это я, Майкл.

Наступила короткая пауза.

— Майкл Орлов? — осторожно переспросил Сэм.

— Он самый! — весело воскликнул Михаил.

— Боже мой, Майкл! И в Лондоне! Ты где остановился?

— В «Кенилуорте». Таксист сказал, что здесь останавливаются только аристократы и американцы.

— Но это безумно дорогой отель, Майкл! Я могу порекомендовать тебе…

— Не надо, Сэм. В нашем возрасте не стоит считать деньги — все равно мы не сможем захватить их с собой на тот свет.

— Пожалуй, ты прав. Мне очень хочется встретиться с тобой.

— Приглашаю тебя на ужин в восемь вечера в «Кенилуорте». Мне сказали что здесь превосходная кухня.

— Но, Майкл, сейчас уже час дня. У меня пара лекций, да и ехать до Лондона…

— Послушай моего совета, Сэм, попроси кого-нибудь заменить тебя на этих лекциях. А сам сразу садись на электричку и в Лондон, на станции Панкрас бери такси и приезжай ко мне. Я буду ждать тебя с шести. Нам нужно поговорить.

— Это мне нужно с тобой поговорить о той невероятной скачке тридцать лет назад.

— Короче говоря, не теряй времени и приезжай. До встречи. — Орлов положил трубку и уставился на стол. Теперь ему предстояло сделать самый трудный звонок — позвонить в Женеву. Лишь сейчас Орлов понял, что все может оказаться совсем не так просто.

Он снял трубку.

— Оператор, соедините меня с Женевой.

— Сэр, вы можете сами набрать код Женевы…

— Оператор, я хочу, чтобы вы соединили меня с Женевой, номер в Женеве 02-348-465.

— Хорошо, сэр.

Через несколько минут оператор сообщила, что абонент не отвечает.

— Позвоните в Женеву, попросите, чтобы вас соединили с Международным союзом электросвязи.

— Слушаюсь, сэр.

Прошло несколько секунд.

— Международный союз электросвязи, дежурный слушает, — послышался старческий голос, говорящий по-французски.

— Вы не могли бы проверить, мсье, работал ли у вас советский ученый Орлов Михаил Игнатьевич. Он был представителем от СССР.

— В какое время?

— С 1965 по 1971 год.

— Мсье, я служу здесь с 1968 года. До этого представителем СССР был Уваров, отчетливо помню, что его отозвали в 1969 году за поведение, недостойное советского гражданина — короче говоря, он пьянствовал и почти не появлялся на службе.

На лбу Орлова выступили капли пота. Случилось именно то, чего он ожидал и боялся — непроницаемый темпоральный барьер встал у него на пути, неумолимое время преградило дорогу, подобно каменной стене. Как только всевидящей и всезнающей Вселенной стало ясно, что Орлов пытается поговорить с самим собой, Создатель принял меры. В мире не может быть двух совершенно одинаковых Орловых, с такими же генами, отпечатками пальцев, голосами и глазами. Он не интересуется мелочами вроде выигрыша на скачках или в футбольном пуле, но коренных перемен в мироздании не допустит.