Орлов ехал на дачу. Как обычно, сидя у окна — ехать предстояло пятьдесят минут — он думал о почти прожитой жизни. В конце концов ему уже шестьдесят пять лет. Очень многим в ней он обязан отцу, академику Орлову, знаменитому геологу. Правда, видел он его относительно редко, только зимой, когда отец с женой — тоже геологом — возвращались из экспедиций и занимались камеральными работами. Тем не менее, отец любил сына и заботился о нем.
Михаил закончил лучшую в Москве школу с преподаванием на английском языке, затем поступил в университет, с отличием закончил математический факультет, тут же стал аспирантом и с блеском защитил степень кандидата физико-математических наук. Его пригласили в академический институт имени Стеклова — куда ещё могли пригласить молодого способного математика, сына известного академика? — и через три года он стал доктором физико-математических наук. В это время ему было двадцать девять лет. Михаил женился на молоденькой аспирантке, и через год у них родился сын, которого назвали Алексеем. Зоя осталась дома ухаживать за сыном, тем более что в деньгах молодая семья не нуждалась, а Михаил продолжал свою научную карьеру. Он сделал несколько любопытных открытий, неоднократно выезжал в составе научных делегаций на международные конференции, где установил широкие связи с коллегами-математиками. Ему исполнилось тридцать три года.
Отец, академик Орлов, почувствовал, что ему трудно из-за возраста ездить по экспедициям и занял предложенный пост первого заместителя министра геологии СССР. Став членом правительства, он получил возможность активнее влиять на жизнь своего сына и, поинтересовавшись его мнением, отправил Михаила с женой и маленьким Алексеем в качестве представителя СССР в Международном союзе электросвязи, специализированной организации ООН. Там Михаил проявил себя с лучшей стороны — это оказалось совсем не так трудно, и его трехлетний срок пребывания в Женеве был продлен ещё на три года. Однако Михаилу было скучно в Женеве — авантюрный склад ума, унаследованный от отца, не давал ему покоя. Он и не подозревал, что вот-вот наступит момент, когда ему удастся развернуться во всю ширь своего характера, причем даже не нарушая закона. Но это ожидание, с одной стороны, должно было продлиться всего несколько недель, а с другой стороны, почти три десятка лет.
В 1968 году неожиданно умер отец, и почти одновременно, сломленная горем, за ним последовала мать. Михаил приехал на похороны, состоявшиеся на Новодевичьем кладбище. После похорон сын ознакомился с завещанием отца и узнал, что все свое имущество отец оставил жене, а поскольку жена умерла одновременно с ним, единственным наследником стал Михаил. Ему досталась огромная пятикомнатная квартира на улице Горького, недалеко от Манежной площади, в здании, отделанном гранитом, который Гитлер привез под Москву для строительства грандиозного монумента Победы и который пошел на отделку фронтонов главной улицы Москвы, значительная сумма на нескольких сберкнижках и роскошная коллекция ювелирных драгоценных камней, которую Игнат Иванович собирал для жены всю жизнь. А вот дачи у академика не оказалось.
Сын понимал его — отец провел на природе столько времени, что хотел провести остаток жизни в цивилизованных условиях. Михаила смущало нечто иное — явное нарушение советского законодательства: по существующим правилам отец не мог завещать ему квартиру, которая являлась государственной собственностью, и он обратился в юридическое управление Министерства геологии. Седой семидесятилетний начальник управления, взяв с него клятву молчания, открыл папку с надписью «совершенно секретно» и дал прочесть указ Верховного Совета СССР, в котором говорилось «что за выдающиеся заслуги в обеспечении страны запасами стратегических ресурсов присвоить академику Орлову Игнату Ивановичу звание Героя Социалистического Труда и передать в личную и наследуемую собственность квартиру 27 по адресу: улица Горького, дом 14». Он добавил, что все необходимые открытые документы уже находятся в домоуправлении и управлении коммунального хозяйства Мосгорисполкома.
Ошеломленный Михаил покачал головой и отправился домой, где, посоветовавшись с женой, выписал из Ленинграда и поселил в огромной квартире её старую тетку. Затем они быстро уладили дела в Москве и вернулись в Женеву, где им предстояло прожить ещё два с половиной года спокойной и беспечной жизнью, получая фантастически высокий (по меркам советского служащего) оклад. Ни Михаил, ни Зоя даже не подозревали, что всего через пару недель — в темпоральном измерении — с ними произойдут события, в которые трудно — нет, просто невозможно поверить.
За последние двенадцать лет — с 1986, когда его первый перевод приключенческий роман «Дикая карта» — был опубликован издательством «Гвардия» и ему заплатили по 120 рублей за печатный лист, что являлось предельной ставкой для переводчика и, по-видимому, стало не только данью уважения к ученому званию доктора физико-математических наук, но и в немалой степени ошеломило издательство — с чего бы то столь известному ученому, автору множества научных трудов, лауреату ряда премий и, по слухам, однажды попавшему в число кандидатов на звание лауреата Нобелевской премии за оригинальное решение уравнения гидромеханики Лагранжа — предложения о переводах посыпались со всех сторон. Это объяснялось не только научными заслугами Орлова — к этому времени ситуация в стране изменилась и на научные заслуг всем стало наплевать, — а в первую очередь тем, что его переводы не нуждались в редактировании, он исполнял их на высоком художественном уровне и, самое главное, удивительно быстро. Наконец, Орлов являлся в редакции со своими предложениями, нередко с уже готовыми переводами. Причина этого необычного явления заключалась в том, что Орлов с детства любил две вещи — математику и детективы, и, проведя много лет за границей, собрал там огромное количество полюбившихся ему книг. Следует отметить, что вкус у Орлова было отменным, и ни одна из предложенных им книг, ни один из его переводов не были отклонены. Постепенно круг интересов Орлова расширился — научная фантастика представляла собой сочетание математики, физики и детектива, и он взялся за эту новую отрасль, благо спрос на неё был огромен. Сначала перевод являлся для Орлова просто увлечением — ему было интересно видеть, как на экране старенького компьютера «286-DX», которым он пользовался всего лишь как усовершенствованной пишущей машинкой, появляются захватывающие сюжеты. Но однажды жена вошла в его кабинет со странным выражением на лице и молча положила перед ним сберегательную книжку.
